– Как можно уничтожить что-то более одного раза? – на этот раз подал голос Тарасий. – Если я что-то уничтожу, то больше я это же уничтожить не смогу.
– Это, скорее всего журналистская гипербола, – Тай махнула рукой и опустилась в кресло, красиво закинув ногу на ногу. – Здесь с этим просто. Демосиографы и у нас не отличаются соблюдением логики, а здесь и подавно.
Тайнесса замолчала, дожидаясь пока команда успокоится и замолчит. Когда тишина в зале наступила, она продолжила:
– Исходя из полученных данных, властью данной мне Советом Минойи, я принимаю решение – ликвидировать опасность ядерного уничтожения путём изъятия у землян, как запасов ядерного оружия, так и возможности его производства. Если им родная планета не нужна, то нам она очень нравится. Небольшая реконструкция и мы увидим здесь цветущий обитаемый мир. По предварительным расчетам здесь могут легко разместиться до тридцати миллиардов колонистов.
Тайнесса снова замолчала, сделала глоток любимого фестского и обвела взглядом собравшихся товарищей. При этом металлические браслеты на её запястьях мелодично зазвенели, словно исполнив коротенькую мелодию.
– Друзья, теперь ваша очередь докладывать, кто и что сумел увидеть, а может быть и понять. Начнём с биологии, если Тифи не против.
– Если кратно, то после поверхностных наблюдений я могу подтвердить первоначальное предположение, что биологически мы с землянами один и тот же вид. У нас с ними одни и те же предки. Различия сугубо внешние и большей частью искусственные. Благодаря тому, что мы развивались без возврата к пройденным этапам, хоть и с меньшей интенсивностью, наша физиология более совершенна. Вы только представьте себе, здесь ещё не изобрели внутренний рециклинг продуктов метаболизма!
– Фу-у-у, – вырвалось у Данаты. – Это что же они гадят под себя?
– Нет, конечно. Как все хищники, они очень трепетно относятся к собственным запахам, поэтому строго следят, чтобы ничто не выдавало их наличия. У нас тысячу лет назад было точно так же. Все отходы жизнедеятельности тщательно прячутся и утилизируются.
Существует целая отрасль по уничтожению отходов. В каждом жилище имеются специальные помещения для их сбора. В зависимости от уровня развития общества отличаются и способы удаления отходов. Чаще всего это достигается устройством водоотведения. В городах задействованы целые системы по отводу и очистке таких стоков.
– Какая дикость! – воскликнула Тай. – Постоянно носить в себе комок грязи... Все-таки, какое это великое изобретение – имплантированная система регенерации. Хорошо, с биологией понятно. Мы здесь их опережаем на много веков. Что у нас в области культуры? Даната, твоя очередь.
– С культурой сложнее, – светло-зелёный цвет кожи социо-психолога Данаты Сойфер гармонировал с малахитовым цветом волос на голове и лобке. – Вы же понимаете, что сравнивать достижения культуры практически не возможно. В моей епархии мерить нечем. Но общее впечатление таково. Здешняя цивилизация превосходит нашу по разнообразию, по мощности культурного слоя и по интенсивности переживаний очень сильно. Объясняется этот факт очень просто. Каждый из тысячи народов обладает своим языком, своей историей, а, следовательно, культурой, своей историей. В этом, как ни странно, наш плюс. Мы едины, а здешние народы, по сути, единой цивилизацией не являются. Некоторые местные культуры настолько не совпадают с соседними, что готовы использовать их в качестве пищи.
Особенно опасны противоречия на стыке трёх материков. Их здесь называют Азия, Африка и Европа. Из-за порождённого этим различием антагонизма, здесь происходят кровавые постоянные столкновения.
– А что у них с психологией масс? – подтолкнула её кивком головы Тайнесса. – С биологией, как мы поняли, у нас полное сходство, а с душевными проявлениями?
Даната на мгновение задумалась. Тряхнула копной тёмно-малахитовых волос, схваченных узким ободком жёлтого металла, и продолжила:
– С высшими психическими функциями полное сходство. Воображение, память, мышление, речь – всё как у нас. Никаких отличий я не заметила. Считаю, что их и не должно быть, в силу единой биологии, одинакового устройства мозга и слишком недавнего разделения, явно недостаточного для образования нового вида.