– «Двадцатый», как слышите? Приём. – В голосе Джанибекова слышалось лёгкое беспокойство. – Где станция? Я её не вижу.
– «Памиры», слышим вас хорошо. – Михаил Черток уверенно держал связь. – Не волнуйтесь, скоро покажется. Примерно 90 градусов по тонгажу и где-то десять по рысканью. Не пролетите.
– Вон она! – произнёс спокойно бортинженер и ткнул пальцем в стекло иллюминатора. – Я её вижу. Тут она, родная.
«Салют» они увидели на 35 витке, уже полностью адаптировавшись к невесомости. Металлическая бочка горела багрянцем в косых солнечных лучах, неторопливо меняя цвет на белый. Джанибеков начал сближение, Савиных контролировал траекторию. Космонавты смотрят вперёд через перископ, расположенный под днищем корабля, но мерить через него дальность невозможно. Поэтому при подготовке корабля ЛПР[14] и широкоугольный визир закрепили на правом иллюминаторе. Там же поставили дополнительные ручки управления.
Корабль со скоростью 35 см/сек «подползал» к «Салюту» по-крабьи, боком.
В полукилометре от станции Владимир Джанибеков начал маневрировать двигателями, стараясь попасть в нужный ритм.
– Гашу боковую, – он медленно шевелил джойстиком двигателей. – Продольную не снижаю. Вращение цели по тонгажу примерно полтора градуса в секунду. «Двадцатый», как слышите?
– «Памир-1», слышу тебя хорошо. «Салют» вертит ещё быстрее, чем мы предполагали. Плохо...
– Валера, обрати внимание, – подал голос Савиных. – Солнечные панели развёрнуты как попало.
– «Памиры», да, видим, делаем снимки, думать будем. Вы там с топливом поэкономнее. У вас всего три попытки на стык.
– «Двадцатый», вас понял. Три попытки.
Метрах в двухстах от цели Джанибеков решил «зависнуть» и отдохнуть. Его беспокоил процесс ручной стыковки корабля со станцией.
– «Памиры», начинаем стыковку! – Рюмин подгонял космонавтов: Ещё несколько минут, и они войдут в тень Земли, и стыковаться с «невидимым» объектом станет опасно.
– Поехали! – Выдохнул Джан и качнул рычагом манипулятора.
Корабль устремился к станции. Когда до причальной базы оставалось метров тридцать, вперёд пополз стержень стыковочного агрегата. С этим копьём наперевес, «Союз» устремился к станции.
– Уводи! Врежемся! – вдруг закричал Савиных, которому показалось, что жало стыковочного агрегата идёт мимо приёмного конуса. – Уводи! Что ты...
Он не успел договорить.
Словно повинуясь невидимой руке, корабль сначала остановился надолю секунды, а потом толчком направил стыковочную штангу прямо в приёмное отверстие.
– Ты видел? – очумело уставился на товарища бортинженер. – Нет! Ты это видел?
– Витя, не суетись, – Джанибеков похлопал неуклюжей лапой по плечу Савиных. – Я всё видел. Это ангелы! Я их ещё в прошлый полёт заметил. Когда Савицкую в люк пропихивал. Ух, она тогда разволновалась.
Он обернулся, пытаясь прислониться к иллюминатору так, чтобы обзор стал больше. И не пожалел. Красноватая тень скользнула по поверхности солнечной панели. Лишь мгновение, но этого оказалось достаточно. Как будто красноватые прозрачные человеческие ноги на какую-то долю секунды мелькнули и исчезли.
«Что за долбаные невидимки!» – пронеслось в голове космонавта. Он какое-то время внимательно вглядывался в черноту, но так и не сумел углядеть ничего больше. «Глюки, наверное, – подумал он с досадой. – Действительно пора с полётами завязывать».
– Есть стыковка! Начинаем стягивание... Джанибеков с удивлением посмотрел на замершего в ступоре партнёра. – Витя! Работаем!
Тот пришёл в себя, встряхнулся и включил систему стыковочного механизма. Потом откинулся в кресло, круглыми от волнения глазами.
– Ты сумасшедший! – резко бросил Савиных. – Я отказываюсь продолжать полёт с тобой! Ты должен...
– Куда ты денешься... – буркнул обиженно Джанибеков. Алё! Гараж! Мы пристыковались. Расслабься. Сейчас я ЦУПу сообщу, ты только представь, как Рюмин удивится. Они там чего-то придумывают, а мы уже... Оп-па! – он ткнул в кнопку вызова.