— Ты под стать цветам, — сказал Джаред.
Возле кровати Джареда стоял небольшой прикроватный столик, на котором обитала глиняная ваза с букетом из диких анютиных глазок. Хотя Кэми всегда путала их с амарантами, в народе люби-лги-кровоточь, но, когда Марта Райт принесла их, она назвала их позови-меня.
— Это от Марты, — сказала ему Кэми, чувствуя себя немного неловко из-за того, что не подумала принести ему цветы. Хотя она подумала, что могла бы, и это было бы правильно. — Твоей постоянной поклонницы.
— Как приятно, — заметил Джаред, — а почему нет букетов от остальных моих поклонников?
Кэми рассмеялась, глядя на него сверху вниз, а Джаред улыбнулся ей. Он касался ее юбки, и Кэми с удивлением обнаружила, как он водит по желтому рисунку на темно-фиолетовой ткани. Его голова была склонена, под странным углом, и все, что она могла видеть, — это тени от его ресниц и изгиб верхней губы.
— Мне нравится, как ты одеваешься, — сказал он тихо. — Ты всегда… ты выглядишь иначе, не так, как другие девушки.
— Спасибо, — неуверенно ответила Кэми, будто ей хотелось, чтобы Джареду нравилось, как она выглядит.
— Что? — спросил Джаред. Он все еще лежал в той же позе, но его глаза были открыты, не такие сонные и обеспокоенные. — Что я не так сказал?
— Ничего. Ложись спать.
Кэми прицельно ударила по подушке, намереваясь взбить ее, но вышло так, будто она вымещала зло на ней. Джареда пытали и похоронили заживо. Это не имеет значения.
— Нет, — сказал Джаред. — Не… не уходи. Скажи мне.
Она даже не поняла, что съехала с края кровати.
— Ну конечно, я отличаюсь от других девушек, — произнесла она, наконец. — Все это видят. Полгорода считало, что я встречаюсь Раджем Сингхом, которому тринадцать.
Потому что быть отчасти японкой, это то же самое, что быть индусом, а это значит, не принадлежать никому.
На это Кэми сама обратила внимание. Она не могла этого не заметить. Она отличалась от девушек на фотографиях, девушек с обложек журналов. Она отличалась от Анджелы и Холли, даже от собственной матери, которая была худой и бледной, и красивой, в неком правильном понимании этих слов в Англии. Она обратила внимание, но старалась не задумываться над этим (только потому, что она это заметила, не означало, что она хотела бы быть кем-то другим), но потом она встретила Джареда, и он, казалось, совсем не хотел к ней прикасаться, никогда. Порой из-за этого было тяжко не быть застенчивой.
— Радж Сингх не может удержаться, чтобы не дотронуться до какой-нибудь сексуальной старушки, — убежденно сказал Джаред.
Кэми улыбнулась.
— Ерунда, — сказала она. — Дело не в тщеславии или чем-нибудь подобном. Забудь.
— Я ужасен в школе, — сказал Джаред.
— Тебе просто нужно больше стараться, — серьезно ответила Кэми. — И говоря о старании, я понятия не имею, где и как сильно.
— Ненавижу школу, потому что мне всегда хочется заниматься чем-то более волнительным, чем просто сидением за партой, пялясь непонятно на что и слушая непонятно кого, — продолжил свою мысль Джареда. — Но с тобой по-другому. Ты правда совсем не похожа на других девушек: я вижу, что ты все время чем-то занята, о чем-то думаешь, над чем-то смеешься или о чем-то мечтаешь.
Кэми обнаружила, что улыбается, несмотря на то, что одновременно с этим краснеет.
— Значит, ты говоришь, что я интересный человек? — пошутила она, хотя ей очень хотелось, чтобы он не прекращал говорить.
— Ага, типа того, — сказал он и она, подняв глаза, увидела, что его губы изогнулись в улыбке. — На ум приходят еще синонимы. Завораживающая. Очаровательная. Мне все время хочется смотреть на тебя.
Кэми была слишком смущена его словами, чтобы смотреть на него. Смущена, но польщена. Она улеглась к нему, головой ему на руку и, чуть прикрыв глаза, спрятала лицо за подушкой. Ее губы, растянувшиеся в улыбке, едва не касались его кожи на шее. Она ничего не забыла про него, но воспоминания побледнели и потеряли ясность представления о том, каким чувственным он мог быть, что бы он чувствовал, если бы был все еще связан с ней.
Поначалу Кэми осторожничала из-за того, каким он мог быть в ее настоящей жизни, насколько все могло выйти из-под контроля, но теперь новые ощущения делали ее счастливой. Она не могла контролировать свои чувства к нему и не хотела этого делать.
— Значит, таким образом, ты даешь мне понять, что тебя измучила моя красота, — подытожила она. Она чувствовала его напряжение и дотронулась до его руки, что должно было бы, как она думала, успокоить его, но он еще сильнее напрягся. Она подняла на него глаза и нежно произнесла: — Не волнуйся. Я тоже измучена твоей красотой.