– Я уверена, эта маленькая фишка для каждого будет значить что-то свое. Когда вы получаете ее, вас захлестывают чувства. Позвольте мне рассказать, что чувствую я, – Тэйлор сделала паузу. Когда она начала говорить, было похоже, что она обращается только к Тори.
– Для меня это значит, что когда я иду по улице с моей подругой, я знаю, что она не стыдится меня. Я знаю, что когда я встречаюсь с ее друзьями, они не могут почувствовать запаха травы от моей одежды и увидеть налитые кровью глаза. Это значит, что когда она просит у меня помощи, я знаю, что она мне доверяет. И когда я опаздываю на обед, она знает, что я не лежу где-нибудь в канаве. Но даже если я и лежу в канаве, она не думает, что это по моей вине, – с ухмылкой сказала Тэйлор, поскольку аудитория засмеялась. – Это значит, что когда ребенок начинает плакать среди ночи, она не единственная, кто должен вскакивать, чтобы укачать его, потому что эта маленькая фишка дает ей уверенность, что она может рассчитывать на мою помощь. Но больше всего это значит, что эти две пары изумрудных глаз, что сейчас смотрят на меня, могут быть уверены, что всегда смогут положиться на меня, что я всегда буду рядом, несмотря ни на что, – мягко закончила Тэйлор, глядя на лицо подруги, по которому струились слезы.
Тэйлор разговаривала с сестрой Евой и еще несколькими людьми, когда к ним подошла Тори, держа на руках подпрыгивающую и извивающуюся девочку. Малышка лепетала что-то и тянула ручки к Тэйлор.
– Тэй…Тэй! – громко сказала девочка.
Тэйлор недоверчиво посмотрела сначала на Джессику, потом на Тори. Девушка передала ребенка на руки темноволосой женщины, поскольку девочка продолжала твердить имя художницы.
– Клянусь, я не имею к этому никакого отношения, – призналась Тори, описывая в воздухе круг руками.
– Тэй! – отчетливо сказала девочка, обвивая ручками шею художницы.
Тэйлор обняла малышку и не спускала с рук до тех пор, пока они не покинули здание. Джессика, видно, получила, что хотела, и быстро успокоилась в сильных объятиях женщины.
Когда Тэйлор открывала заднюю дверь джипа, Джессика заметила молодого человека, проходившего мимо с собакой.
– Тэй! Тэй! – громко сказала Джессика, показывая на собаку, которую два часа назад назвала бы «мама».
– О, нет! – хором сказали женщины, глядя друг на друга через крышу машины, и засмеялись над ограниченным словарем малышки.
– То, что ты сказала вечером, – начала Тори, – это было прекрасно.
Тэйлор улыбнулась подруге. Они вместе сидели на качелях в саду и смотрели на звезды.
– Я просто хотела, чтобы ты знала… – Тэйлор сделала паузу, чтобы заглянуть в глаза Тори. -…я знаю, я не всегда была хорошим другом.
– О, длинная, пожалуйста, никогда даже не думай об этом, – сказала Тори, накрывая своей ладонью руку Тэйлор. – Да, у тебя были проблемы, но я никогда не сомневалась в твоей любви ко мне и к Джес.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Тори, поднимаясь со своего места.
– Конечно, я бы пива выпила, – с усмешкой ответила Тэйлор.
Художница наблюдала как удивленно расширились глаза подруги.
– Шучу, просто шучу, я буду содовую, – Тэйлор засмеялась.
Когда Тори вернулась, она несла в одной руке два стакана с содовой, а в другой красиво обернутую коробку.
– Это, конечно, не машина, но я надеюсь, что тебе так же понравится. Я так горжусь тобой, Тэйлор, и хочу подарить тебе это, чтобы отпраздновать твой вечер, – сказала Тори, садясь рядом с художницей.
– Милая, ты не должна была мне ничего дарить, но я не отказываюсь от подарков, – усмехнулась Тэйлор, разрывая обертку.
Художница вынула из коробки стеклянную шкатулку и молча на нее смотрела. Тори тут же подумала, что сделала огромную ошибку, пока Тэйлор не заговорила.
– О, Тори… я не…даже не знаю, что сказать, – слезы покатились из ее глаз.
– Тебе понравилось или нет? – спросила, волнуясь, Тори.
Тэйлор посмотрела на девушку, сидящую рядом с ней. Она наклонилась и нежно поцеловала Тори в губы. Тэйлор не планировала это, но то был единственный способ, который она могла придумать, чтобы показать подруге, как дорог ей этот подарок. Тори, тем временем, пыталась успокоить рвущееся из груди сердце.
Тэйлор поставила коробку на землю, оставив шкатулку на коленях. В шкатулке был сделанный из черного дерева макет самолета «Гарпун», того самого экспериментального самолета, на котором погиб отец Тэйлор.
– Мне очень понравилось, коротышка. Никто никогда не дарил мне таких особенных вещей. Я… Я не знаю, что сказать, – повторила Тэйлор.
Тори облегченно вздохнула. Она убрала челку с глаз Тэйлор и обняла ее за плечи.
– Ничего, ты не должна говорить. Я просто боялась, что тебе не понравится. Я хотела, чтобы ты знала, я думаю, твой отец бы гордился тобой, Тэйлор. Я в этом уверена.
Они отнесли драгоценный подарок в комнату и поставили его на каминной доске. А потом всю оставшуюся ночь тихо проговорили, сидя рядом и глядя на звезды, постепенно исчезающие с неба.
Наши дни…
– Эй, Тэйлор, у тебя есть бумага большого размера, у меня закончилась, – спросила Джей Ти.
– Конечно, посмотри в ящиках, в большом деревянном комоде в конце студии, – рассеянно ответила Тэйлор, покусывая конец карандаша. Художница и Джес загорали в саду и работали над своими эскизами. Тэйлор пыталась закончить последний экспонат выставки, но идеи не приходили в голову.
Прошло немного времени, а Джессика еще не вернулась. Тэйлор посмотрела в кухонное окно, но никаких признаков девочки не нашла. Вдруг художница вспомнила, о чем ее просила Джессика. В ее глазах показалась паника, она вскочила с кресла и уронила на траву альбом, эскизы разлетелись по газону, но не обращая на них внимания, Тэйлор бросилась в дом в направлении студии.
Стеклянные двери были открыты, Тэйлор могла ясно различить сквозь стекло фигуру Джес, прислонившуюся к деревянному комоду, она рассматривала рисунки. Половина ящиков была выдвинута и было видно их содержимое. Джессика обернулась, услышав шаги Тэйлор, входящей в студию.
Художница замерла, увидев выражение лица Джес. Когда их глаза встретились, Тэйлор поняла, что ее секрет принадлежит теперь не ей одной. С намеренной неторопливостью она взяла рисунки из рук Джес и стала раскладывать их по ящикам.
Джессика все еще не могла оторвать взгляд от бумаги, сотен, тысяч рисунков. Некоторые быстро набросаны, другие хорошо обдуманные с четкими правильными линиями. На всех рисунках, которые видела Джей Ти, была изображена ее мать, на некоторых она была обнажена, где-то в эротических позах. Тэйлор молча сложила их стопкой в ящик и закрыла его. Художница открыла последний ящик комода и вытащила чистые листы, сложив их стопкой перед потерявшей дар речи девушкой, Тэйлор, не говоря ни слова, вышла из студии.
Джессика не поняла точно, что произошло, но одно ей было совершенно ясно, отношения между Тэйлор и ее матерью были куда сложнее, чем они обе рассказывали. Джес не была уверена, что в таких случаях говорят, но она покинула студию, чтобы найти Тэйлор.
Темноволосая женщина сидела в японском саду на диване. Она знала, что если и когда Джес захочет задать вопросы, она найдет ее. Когда дверь в сад открылась, Тэйлор даже не повернулась. Она почувствовала вес девушки, когда та села рядом.
– Прости, Джес, – почти шепотом проговорила Тэйлор. – Я не хотела, чтобы ты нашла это, тем более вот так.
– Ты же сказала, что ты и мама не были любовницами, – это было не обвинение, просто любопытство.
– Мы и не были, – категорично сказала Тэйлор, слезы заблестели в ее глазах.
Джессика могла и не подливать масла в огонь, все было очевидно.