«Бездельность» или «пустота» жизни, по Гоголю, – это не только особенность героев «Мертвых душ», но универсальное состояние, в котором находится «все человечество в массе». Из-за этого люди, по большей части, в своем бытии не могут найти правильной дороги.
На пути к постижению России
Гигантский замысел соответствовал необъятности темы, положенной в его основу. Тема эта – познание всей России. Начиная работать над вторым томом, Гоголь (живший тогда за границей) обращается к друзьям с неустанными просьбами присылать ему материалы и книги по истории, географии, фольклору, этнографии, статистике России, русские летописи, и в особенности «воспоминания о тех характерах и лицах, с которыми случилось кому встретиться на веку, изображения тех случаев, где пахнет Русью».
В это же время он задумывает книгу о географии России. Примечательно, что во втором томе поэмы эти гоголевские штудии в ироническом преломлении отозвались в сочинении, которое пишет Тентетников, – оно «долженствовало обнять всю Россию со всех точек – с гражданской, политической, религиозной, философической, разрешить затруднительные задачи и вопросы, заданные ей временем, и определить ясно ее великую будущность – словом, большого объема».
В письмах 1840-х годов Гоголь настойчиво проводит мысль, что для продолжения поэмы и достижения ее главной цели необходимо конкретное изучение русского быта, экономики, обычаев – и самим автором, и всеми окружающими: «Велико незнанье России посреди России».
Но главный путь к постижению России – познание природы русского человека. Каков же, по Гоголю, путь этого познания? «…Я видел ясно, как дважды два четыре, – писал он в «Авторской исповеди», – что прежде, покамест не определю себе самому определительно, ясно высокое и низкое русской природы нашей, достоинства и недостатки наши, мне нельзя приступить; а чтобы определить себе русскую природу, следует узнать получше природу человека вообще и душу человека вообще…» Но познание «души человека вообще» оказывается невозможным без познания самого себя. Как писал Гоголь графу Александру Петровичу Толстому, «найди только прежде ключ к своей собственной душе, когда же найдешь, тогда этим же ключом отопрешь души всех». Анализ своей собственной души привел Гоголя к убеждению, что «говорить и писать о высших чувствах и движеньях человека нельзя по воображенью: нужно заключить в себе самом хотя небольшую крупицу этого, словом – нужно сделаться лучшим».
Таков путь, который предстоит преодолеть Гоголю в ходе осуществления своего замысла: познание России через русский национальный характер, человеческую душу вообще и свою собственную в частности. Так работа над «Мертвыми душами» стала для Гоголя его «душевным делом».
По Гоголю, национальный характер не есть нечто раз и навсегда данное, неподвижное. Имея некоторые вечные, «субстанциальные» черты, он формируется и видоизменяется под влиянием определенных географических и исторических условий. «Мы еще растопленный металл, не отлившийся в свою национальную форму, – говорил Гоголь, – еще нам возможно выбросить, оттолкнуть от себя нам неприличное и внести в себя все, что уже невозможно другим народам, получившим форму и закалившимся в ней». И потому главная задача – для художника национального масштаба, каким был Гоголь, – показать все «достоинства и недостатки наши», чтобы воспитать первые и избавиться от вторых.
Да и сама Россия мыслится Гоголем тоже в развитии, как и национальный характер. Мотив движения, дороги, пути пронизывает всю поэму. Действие развивается по мере путешествия Чичикова. «Пушкин находил, что сюжет “Мертвых душ” хорош для меня тем, – вспоминал Гоголь, – что дает полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров».
Дорога в поэме предстает прежде всего в своем прямом, реальном значении – это проселки, по которым колесит чичиковская бричка, – то ухабы, то пыль, то непролазная грязь. Огромны пространства России, здесь можно и заблудиться: Чичиков ехал к Собакевичу, попал к Коробочке, «дороги расползались во все стороны, как пойманные раки…» В знаменитом лирическом отступлении одиннадцатой главы эта дорога с несущейся бричкой неприметно превращается в фантастический путь, по которому летит Русь среди других народов и государств. Неисповедимые пути русской истории («Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа») пересекаются с путями мирового развития: «Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины…» Кажется, что это те самые дороги, по которым плутает Чичиков. Символично, что из захолустья Коробочки Чичикова выводит на дорогу неграмотная девчонка Пелагея (есть здесь и определенная перекличка с «Капитанской дочкой» Пушкина), не знающая, где право, где лево. Так и конец пути, и его цель неведомы самой России, движущейся неизвестно куда по какому-то наитию («мчится вся вдохновенная Богом!..»).