Быть Императором Таю внезапно понравилось, хотя и показалось утомительным. Зато из возражений министра торговли он узнал, что в той же Галлии шелк не раскрашивают вручную, а печатают на нем, и ему сразу же захотелось попробовать сделать нечто подобное дома. Книги же они печатают — так отчего не сделать гравюры и оттиски на шелке? Можно производить шёлковые обои с национальными элементами.
Таймэн внезапно понял, как много опыта он может подчерпнуть у франксого короля и буквально вцепился в него, требуя, чтобы тот взял его с собой на верфи, а потом и вовсе попросился присутствовать на уроках юных принцев — хотел посмотреть, чему их учат. Король смотрел на него, как на идиота. На верфи не взял — нечего там делать катайцам. А к урокам допустил: все-таки старшему принцу всего десять лет, никаких государственных тайн на этих уроках не оглашали.
Таймэну и не нужны были тайны — только Мэй. Он-то знал, что она учит наследника катайскому и галлийскому языкам.
--
Парты в классной комнате были Таймэну маловаты: колени упирались в стол. Но он не жаловался. Сам придумал такую глупость. Или не глупость, это с какой стороны посмотреть.
Фракский наследник ему понравился — бойкий высокий мальчишка с хитрыми глазами. Сыновья Раиля, стало быть, его двоюродные братья, похожи как две капли воды, хотя и не близнецы. Одному одиннадцать, другому девять с половиной. Серьёзные мальчишки. Смотрят строго, совсем как Шесса. На уроке отвечают бойко. В отличие от них, Самюэль Ди Гриньон зевает, глядит в окно и рисует смешных человечков в тетради. Таймэн тоже всегда рисовал на уроках, хотя ему было сложнее — никто не подсказывал.
На урок катайского языка пришла и кудрявая девочка, сестра Самюэля. Тай оглядел ее с ног до головы, решил, что она хорошенькая и непременно вырастет красавицей. От скуки посчитал степень родства, нашел ее довольно дальней. Интересно, у нее уже есть жених? Если галлийцы ее не просватали, не подойдёт ли она какому-нибудь из братьев Тая.
— Господин Таймэн, — раздался у него над ухом строгий голос Мэй. — Я задала вам вопрос.
— Да? — он поднял голову и заглянул ей в лицо. — Простите, госпожа Цвенг, я задумался.
— Так что вы можете нам сказать о поэзии Катая?
— Ну… я могу рассказать стихотворение, — нашёлся Тай.
— Будьте любезны.
— с серьёзным видом продекламировал Таймэн.
— Вы можете объяснить, о чем сказал поэт?
— Конечно. Это значит, что он испытал многое, путешествовал, видел мир… а белые хризантемы — символ вечной любви. Значит, он видел много женщин, но только одна ему дорога, та, к которой он всегда возвращается.
Тай смотрел ей в глаза, а Мэй вдруг залилась краской и опустила ресницы. Вздохнула прерывисто.
— Катайская поэзия глубока и символична, — хрипло сказала она. — Как и весь катайский язык. Можно выучить основные слова. Можно научиться складывать их в предложения. Но красоту его и скрытый смысл можно познать, только если полюбить его всем сердцем.
— Вы любите катайский, Мэй? — удивился юноша.
— Я без ума от него.
"А из нее выйдет прекрасная Императрица, — пришло в голову Таю. — Красивая, умная, умеет себя вести. Все равно же мне нужна жена".
У прежнего Императора, прадеда Таймэна, жен было много. И детей много, а внуков и вовсе без счету. К примеру, Шесса тоже была родственницей Тая, внучкой Императора. С одной стороны, это и неплохо — с наследниками проблем не будет. А с другой — слишком хлопотно. У отца вот только мама, он даже гарема не завёл, и ничего. Ничуть об этом не жалел. Хотя, конечно, Лилиана никогда гарем бы терпеть не стала. Слишком она собственница. Тай представил реакцию матери на то, что отец заводит наложницу, и хмыкнул. Нет, дворец бы не устоял. Перевел взгляд на Мэй, которая что-то проверяла выполнение заданий. Мэй явно не из тех, кто согласится стать частью гарема. Нет, даже предложить ей подобное страшно. Снова получит по физиономии. Вообще-то она постоянно его бьёт. Никому другому Тай бы это с рук не спустил, но ее прощал. Это было странно и неприятно. Не мог же он, в самом деле… Значит, в жены взять готов, пощечины прощает… нет-нет-нет! Исключительно похоть. Вожделение. И любопытство.
Сам того не подозревая, в глазах Мэй Таймэн неожиданно поднялся на целую ступень. Нет, в постель с ним она всё равно не согласна, но подружиться было бы неплохо. Не такой уж он и плохой, оказывается. Человек, который любит и понимает стихи, не может быть полным идиотом. В целом Мэй подозревала, что будь Тай чуть старше — он и мужчиной был бы более приятным. Пока же он только мальчишка — очаровательный своей наглостью. Если не воспринимать его приставания близко к сердцу (в конце концов, каких-то серьезных обид он ей не причинил), терпеть его можно.