— Она осталась в Новом Орлеане. Играет с купидонами на пиратских кораблях.
— Я все время думаю о ней. — Он слегка коснулся ее щеки.
Эта нежная ласка заставила Эмму забыть обо всем на свете. Она закрыла глаза. Близость Майкла всколыхнула в ней воспоминания. Постель. Его руки. Божественное удовольствие!
Когда Эмма открыла глаза, Майкл в упор смотрел на нее, и в его взгляде отражалось ее собственное желание. Как такое могло случиться?
И тут Эмма поняла, что сама намеренно стремилась к этой цели. Она надела этот костюм, изменила прическу, походку. Чего же она ожидала?
Совсем другого!
Не этой боли, которую сейчас видела в глазах Майкла. Она ожидала увидеть лишь похоть. А его чувства оказались глубже и сильнее.
Эмма не сомневалась в этом, потому что чувствовала то же самое.
Она отступила назад. Но Майкл схватил ее за руку, снова привлек к себе и крепко обнял.
— Чувствуешь, Эмма? — спросил он, еще крепче прижимая ее к себе.
Конечно, она чувствовала. Его желание было слишком явным.
— Вот что ты со мной делаешь, какая бы ты ни была: нынешняя Эмма или та, что осталась в Новом Орлеане. Но на твоем месте я бы поостерегся.
— Это почему же?
— Потому что ты прямо сейчас можешь испытать, на что я способен в таком состоянии.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мужество вдруг оставило Эмму. Она не могла противостоять горящему взгляду Майкла. Едва она ощутила его тело, как ей показалось, что она всего лишь несмышленое дитя, которое пытается играть во взрослые игры.
— Отпусти меня, — выговорила Эмма.
Но Майкл не двинулся с места, еще крепче обнимая ее. Увидев, как приоткрылись его губы, она поняла, что сейчас он поцелует ее. Что же ей делать? Она не может разрешить Майклу одержать победу. Нужно что-то предпринять. Немедленно. Еще одна секунда, и она проиграет. Необходимо первой перейти в наступление!
Губы Майкла уже почти касались губ Эммы, когда она, собрав все свое мужество, поцеловала его первая.
Она вложила в этот поцелуй всю свою страсть, все мечты, все воспоминания. Она поцеловала его, будто он был заколдованный принц, которого мог расколдовать только ее поцелуй. Страстный порыв Эммы застал Майкла врасплох.
Он отступил от нее на безопасное расстояние, злясь на себя, все еще ощущая на губах вкус ее поцелуя. Майклу казалось, что он начисто теряет рассудок.
Ему хотелось обладать этой женщиной так сильно, что он не мог даже говорить. Ее влажные полураскрытые губы, влекущий взгляд... Ради этого Майкл мог пойти на все. Он исполнил бы любое желание Эммы, лишь бы вновь обнять ее и наслаждаться ею.
Когда-то Майкл смеялся над мужчинами, которые теряли голову из-за женщин. Он называл их бесхарактерными слабаками. Но теперь он понимал их. Его желание быть с Эммой было таким реальным, таким неизменным. И Майкл понимал, что дело не в одном сексе. Его захватило неведомое раньше более глубокое чувство.
Эта загадочная женщина околдовала его. В ней таинственно сочетались мягкость, уязвимость и чувственность. А ведь он всегда был уверен, что такого не бывает. И вот, эта женщина стояла перед ним, но он не мог обладать ею.
— Мне пора заняться работой, — сказала Эмма, и Майклу показалось, что ее голос немного дрожит.
— Хорошо. Но помни, что я тебе сказал. Будь осторожна.
— Спасибо за совет. Но я не из тех, за кем надо присматривать.
Майкл улыбнулся.
— Может, проверим?
Эмма слегка наклонила голову набок, ожидая, что за этим последует.
— Поужинай сегодня со мной, — с вызовом произнес Майкл, продолжая улыбаться.
— Шутишь?
— Что тебе стоит поужинать с мужчиной, раз ты настолько уверена в себе и так хорошо себя контролируешь?
Эмма на мгновение отвела взгляд, потом вновь посмотрела на Майкла.
— Ты прав. Это не было бы проблемой, если бы я хотела поужинать с тобой. Но я не хочу.
— Не хочешь? А может, боишься?
— Я знаю, что ты постараешься соблазнить меня.
— Правда?
— Да. Твои брови выдают твои намерения.
— Неужели?
— Правая сразу же приподнимается, когда ты затеваешь свои милые игры. Вот-вот! Именно так!
Майкл засмеялся.
— Мои брови — не та часть тела, которая могла бы волновать тебя.
Эти слова задели Эмму. Она скрестила руки на груди, чего делать не следовало, потому что взгляд Майкла тотчас устремился на ее грудь, очертания которой легко угадывались под белой блузкой. Разве мог он забыть, какое наслаждение целовать эту грудь, прикасаться к нежной, мягкой, гладкой как шелк коже.
— Меня совершенно не волнуют никакие части твоего тела.