— Нет?
Взгляд Эммы скользнул вниз, на застежку его брюк, но она сразу подняла глаза, покраснев, что не укрылось от Майкла.
— Приятно было поболтать с тобой, но мне действительно нужно работать. — Эмма повернулась, чтобы уйти, но Майкл загородил ей дорогу.
— Мой водитель заедет за тобой в восемь.
— Я никуда не поеду.
— Надень что-нибудь... — Он медленно оглядел ее фигуру. — Впрочем, ты сама знаешь, что надеть.
— Я никуда не поеду.
— Поедешь.
— С какой стати?
Майкл сделал шаг к Эмме, хотя понимал, что это опасно. Стоило ей прикоснуться к нему, от его уверенности не осталось бы и следа.
— Ты придешь, потому что не сможешь выдержать неизвестности.
Эмма сглотнула и подняла глаза на Майкла. Майклу показалось, что он заглянул в ее душу и увидел там страх и волнение. Волнение, которое было сродни его собственному.
— Какой неизвестности? — спросила она наконец.
— Тебе захочется узнать, кто победил.
— Я не пойду.
— Обязательно пойдешь, — сказала Маргарет.
— В твоих планах не была предусмотрена встреча с ним вне офиса.
— Это всего лишь ужин.
— Но ужин с ним. А это совсем другое дело.
— Нет ничего, с чем бы ты не справилась. У тебя все получится. Посмотри, сколько ты уже сделала.
— Да, сделала из себя посмешище. Представляю, что будут говорить обо мне после сегодняшнего совещания.
— Я ничего не слышала.
— Кто же тебе станет рассказывать?
— У меня есть собственные источники. Итак, что же ты собираешься надеть? Думаю, подойдет что-нибудь черное. Кристи говорила, ты купила черное мини-платье декольте. Да, это как раз то, что нужно. И туфли на самых высоких каблуках. Волосы зачесать наверх, оставив несколько свободных завитков у лица. Ты сведешь Майкла с ума. Помнишь его вчерашнюю реакцию? А сегодня утром? Он почти в твоих руках. Сейчас ты уже не можешь отступать.
— Отпустите меня. Умоляю.
— Чепуха! — Маргарет грозно посмотрела на нее. — Не хочу сыпать соль на рану, но, Эмма, он заслужил то, что получит. Не забывай об этом.
Эмма не забывала. Но в ее мыслях царил хаос. Волнения и страх, связанные с новым образом, отвлекли ее. Пытаясь казаться смелой и сексуальной, она не имела времени думать о своем унижении. И возможно, именно в этом была главная ценность плана мести, который придумали ее подруги. Теперь же, вернувшись в реальность, она вспомнила все. Но ужасные воспоминания, вместо того чтобы подхлестнуть Эмму, вызвали у нее желание уйти домой и лечь спать.
Маргарет взяла ее за руку.
— Это единственный способ одержать победу и сохранить себя как личность.
— Слишком поздно. Я уже не буду прежней.
— Я в это не верю. Так что же ты собираешься надеть?
Эмма крепко закрыла глаза и тут же мысленно увидела Майкла. С обнаженной грудью, сексуального, сгорающего от желания. Она открыла глаза.
— Черное платье декольте и туфли на каблуках в восемь сантиметров.
— Вот умница!
— Эта умница умирает со страху.
— Знаю, дорогая, но тебе нечего бояться. У тебя все отлично получается.
— Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду.
— Что ты не пасуешь перед ситуацией, не удираешь, поджав хвост, а извлекаешь из нее максимум выгоды.
Эмма кивнула, но сейчас все казалось ей неважным.
— И знаешь, почему на самом деле ты это делаешь? — спросила Маргарет.
— Почему? — Эмма взглянула в темно-карие глаза подруги.
— Потому что всю жизнь в тебе жила невероятно энергичная женщина, изо всех сил пытавшаяся заявить о себе. Она была очень терпелива, даже слишком. Но, я думаю, она знала, что однажды у нее будет возможность блеснуть. Эта женщина позволяла тебе носить длинные юбки и бесформенные блузки. Она спокойно наблюдала за тем, как ты прячешь свой фантастический ум за застенчивостью девочки-подростка. Но эта женщина не собирается больше молчать. Эмма, она... ты должна знать, что «новая» Эмма, как ты ее называешь, — это ты сама. Ты всегда ею была, и нам это давно известно.
Эмма почувствовала, как горячие слезы застилают глаза. С одной стороны, ей хотелось выбежать из комнаты, но, с другой стороны, она знала, ЧТО слышит правду.
— Я совсем запуталась, — хрипловато прошептала она.
— Не паникуй. Конечно, тебе страшновато, но ты преодолеешь этот страх. Дорогая, тебе пора дать понять этому мерзавцу, что ты не позволишь обращаться с собой как с игрушкой, которую выбрасывают, когда она надоедает. Он не имел права так поступать. И его подлость не останется безнаказанной.
Эмма смахнула со щеки слезы.
— Но если он мерзавец, то почему же у меня до сих пор болит душа?