Следующая комната была ему знакома. Космос, заточенный в четырех стенах. Рейвен стремительно прошел к едва видимому очертанию двери, чувствуя, что с каждым шагом его тело становится все легче. В комнате с хрустальными шарами он решил не углубляться в ряды стеллажей, а медленно пошел вдоль стены, ища следующую дверь.
Интуиция Охотника заставила его резко развернуться на каблуках. Из комнаты позади него вышла группа магов. Они шли бесшумно, держа наготове палочки и общаясь с помощью системы коротких жестов. Невыразимцы нервно оглядывались по сторонам, и во всех их движениях чувствовалось напряжение.
«Драккл!» — то, что они шли по его следу, было ясно как день.
Идя полубоком, чтобы держать в поле зрения преследователей, он дошел до следующей двери и быстро открыл дверь, молясь, чтобы следующая комната была не очень большая, но с кучей предметов.
Рейвену повезло. Комнату, заполненную часами, он пересек бегом, зная, что в запасе у него было от силы пара секунд. Достигнув двери, он резко распахнул ее, приказывая голему лететь дальше, но вместо того, чтобы проскочить следом, ушел в сторону и, применив Чары хамелеона, обратился в ничем не примечательные часы. В этот же миг в комнату с другой стороны влетели невыразимцы. Из-за создавшегося сквозняка дверь, что открыл Рейвен, захлопнулась, привлекая внимание магов. Те быстро переглянулись и бросились догонять нарушителя.
Убедившись, что маги пошли по ложному следу, Охотник выбрался из укрытия и пошел в противоположном направлении. Он приказал голему немного побегать от невыразимцев, надеясь, что когда те поймают биоартефакт, успокоятся и завершат на этом преследование.
Он решил вернуться к первой комнате с дюжиной дверей. Пройдя планетарий, он вновь очутился в комнате с мозгами. Сконцентрировав все свое внимание на аквариуме, Рейвен слишком поздно заметил опасность. В воздухе откуда ни возьмись появились толстые канаты-змеи. Рейвен запнулся, не имея больше возможности сделать шаг. Удар. Голова взорвалась болью, в глазах заплясали звезды. Стол оказался слишком близко.
— Аккуратнее! А если бы он задел аквариум? — раздался гневный голос прямо над ним. — Нельзя было использовать сначала «Ревелио»?
— Он бы нас тоже обнаружил. А с этим, — раздался легкий стук по чему-то металлическому, — я его и так прекрасно видел.
Найттанд зашипел и попробовал перевернуться, чтобы разглядеть противников. Веревки туго сдавили ему грудь.
Их было двое. Один, с залысинами, носил прямоугольные очки, у второго все лицо было в рубцах, в коих Рейвен распознал следы оспы, и протез глаза в металлической оправе на кожаном ремне, причем глаз этот был вдвое больше натурального и будто жил собственной жизнью.
— И кто же у нас тут? — невыразимец в очках присел перед ним на корточки и бросил за спину: — Предупредишь, что мы задержали нарушителя?
Тот, что был с протезом, секунду поколебался, а затем вышел за дверь, которая, как знал Рейвен, вела в круглую комнату. Стоило им остаться наедине, как Найттанд перевел взгляд на мага.
«Зря ты меня сразу не вырубил!» — злорадно подумал Рейвен, когда по комнате разлетелась вспышка фиолетового заклятия. Полное безмолвие — порча, некогда созданная изгоем-клириком, блокировала заклинания находящихся рядом магов. Спутывающие его веревки тут же исчезли, и Найттанд резко дернулся вперед. Раздался неприятный хруст, и невыразимец от неожиданности рухнул на пятую точку, заливая узкое лицо кровью из сломанного носа. Охотник вскочил, выбивая бесполезную на данный момент палочку из рук противника, и ударил невыразимца в висок. Тот, пытаясь подняться, снова упал, и Рейвен лишь понадеялся, что не убил противника.
Охотник огляделся кругом, раздумывая, куда бежать: в комнату Космоса или круглую, куда ушел второй невыразимец, когда взгляд его привлекла еще одна дверь. Рейвен задумался, стоит ли исследовать новый путь, когда грохот шагов с двух сторон не оставил ему выхода. Он снова пересек комнату и толкнул противоположную дверь, держа палочку наготове.
Новая комната, прямоугольная и слабо освещенная, была больше последней, а пол ее спускался вниз ступенями, образуя огромную каменную яму футов двадцати в глубину. Он стоял на самой верхней из этих крутых каменных ступеней, или скамей, амфитеатром идущих вокруг всей комнаты, — глядя на них, Рейвену вспомнились многочисленные залы судебных заседаний, что находились на этом же этаже, пыльные и заброшенные. Однако тут вместо стула с цепями на дне ямы возвышалась каменная платформа, а на ней — каменная же арка, покрытая трещинами, такая древняя и ветхая на вид, что непонятно было, как она еще не рассыпалась в пыль. Проем арки, стоящей на платформе без всяких дополнительных опор, был скрыт завесой, будто сотканной из дыма.
Не обращая внимания на шум глухих ударов тел о запертую дверь, Рейвен спустился по крутым уступам до самого дна каменной ямы и медленно двинулся к платформе. Его шаги сопровождало громкое эхо. Отсюда, снизу, островерхая каменная арка казалась гораздо выше. В неподвижном холодном воздухе завеса продолжала мягко клубиться. Охотник начал слышать звук капающей воды. Этот звук одновременно пугал и завораживал. Чем больше он приближался к Арке, тем четче и громче звучал этот звук.
Он замер перед ней в нерешительности, затем быстро достал из зачарованного подсумка трость-хлыст. Проверил количество пузырьков в кармане. Глубоко вдохнул, словно перед прыжком.
Стоило его пальцам коснуться завесы, как дверь за его спиной взорвалась. Но было поздно. Под крик, полный ярости и отчаяния он погрузился в туман, и окружающая действительность исчезла.
* * *
Туман не исчез, но стал менее плотным. Он шел по бесплодной земле, твердой и безжизненной как камень. Вокруг, куда не кинь взгляд, были лишь серые утесы да гигантские деревья. Нет… Эти деревья были в сто крат больше самых больших деревьев, которые вырастают, когда умирают гиганты. Эти деревья были выше самых высоких башен, выше гор, и не было даже намека на крону — все скрывало низкое свинцовое небо. Рейвен шел, с трудом перебираясь через их толстые корни, падал, сдирая руки в кровь об острые камни, но продолжал идти, пытаясь выбраться из этого места.
Он не знал, сколько времени брел в этом бесконечном тумане. Небо не становилось ни темнее, ни светлее. Стрелки его часов нервно дергались, но не сдвигались ни на одно деление. Трансгрессия не работала, равно как и другая магия.
Он кричал, звал на помощь до хрипоты, до порванных связок — тишина была ему ответом.
Когда сил идти уже не было, он сел на один из корней и засмеялся. Засмеялся зло, отчаянно. Но смех был чужеродным звуком в этом месте, и Рейвен, склонив голову, задумался.
Он полагал, все будет легко: проникнет в Междумирье, убьет чудовище, найдет вход в Ярнам. Тщетно. Он ищет, но не находит. Он застрял здесь. В Лимбе.
Рейвен взглянул на нескончаемые столбы деревьев. В голове лениво плавали мысли.
Вырастало одно дерево
Одно дерево лавровое
Сколь высокое, столь красивое;