– Поставь его на сервант, между вазами с цветами, – сказала она Нетте, которая чувствовала себя напряженно и неловко в чужой черной униформе и гофрированном фартуке из оржанди, на чем настаивала Сисси.
Она почувствовала себя слегка оскорбленной за Нетту, которая вынянчила Грейс и Сисси, выхаживала их во время свинки и скарлатины, могла починить сломанный пылесос или прочистить засоренную трубу. И ей приказали так одеться!
Раздосадованая на себя за то, что уступает распоряжениям Сисси, Корделия с симпатией взглянула на Нетту и вернулась к обеденному столу, чтобы оглядеть все в последний раз. В центре стола стояла объемная неглубокая чаша, в которой плавали шесть цветков гортензии вокруг толстых, излучающих колеблющийся свет свечей разной высоты. На одном конце стола на льняной скатерти ручной вышивки мерцали серебряные приборы фирмы "Роуз пойнт" и стояли сверкающие тарелки. Или стоило поставить вместо них фарфоровый свадебный сервиз «Хэвиллэнд»? Нет, «Лиможес» такой же красивый и не очень хрупкий. И если на тарелке появится щербинка или она разобьется, Корделия не станет убиваться от горя.
Корделия припомнила те времена, когда мама, заметив мельчайшую щербинку на чаше для мытья пальцев, сухо замечала:
– Знаешь, дорогая, вещи, взятые напрокат, можно заменить; фамильные ценности – нет.
Теперь Корделия знала, что это неправда. Несмотря на то, что ее мать потратила полжизни, пытаясь вылепить Корделию по своему образу и подобию, та поклялась, что для нее самой ценной навсегда останется личность.
Раздался звонок, оповещая о первых гостях.
Торопясь по узкому коридору, идущему от кухни через великолепную прихожую к главному входу, Корделия пожалела, что невзначай натолкнулась на грязную тайну Бича. Пришлось побеседовать с Бичем, прежде чем Сисси догадается обо всем сама.
Они сидели на веранде, залитой солнцем. Сисси показывала мальчикам гнездо на миртовом дереве и не могла их подслушать.
– Бич, я знаю, что происходит. И я хочу, чтобы ты знал: я не потерплю этого! Ради Сисси, ради мальчиков. Эту… интрижку необходимо прекратить.
– Кто вам сказал, что я изменяю Сисси? – Лицо Бича, напоминающее широкую доску, внезапно покраснело. Он попытался принять вид оскорбленной невинности, что не смогло бы обмануть и простака. Его поросячьи глазки сузились. – Черт, у нас с Джанет просто деловые отношения! Она познакомила меня с ее соседями в Малбери Эйкрс, которые хотели купить новый комплект колес.
– Так это Джанет? Джанет О'Маллей? – спокойно переспросила Корделия.
Она встречалась с Джанет О'Маллей только один раз, у Сисси, и Сисси всегда рассказывала о том, как ее самая маленькая Бо так хорошо дружит с сыном Джанет.
– Ну, я только… – начал Бич, но Корделия оборвала его.
– На случай, если ты забыл: я обладательница закладной на твой дом. – На этот раз она не беспокоилась о том, чтобы смягчить тон и прикрыть свою брезгливость. – Или, вернее сказать – на дом Сисси. Он куплен на ее имя. И да будет тебе известно, что Эд Спанглер планирует открыть отделение в Гаскин Спрингс. Достаточно одного моего слова Эду, и он переведет тебя. – Бич побледнел. – Ты сможешь приезжать домой на выходные. Это всего лишь триста двадцать километров, и когда закончится строительство нового скоростного шоссе, ты сможешь добираться намного быстрее. И конечно, – добавила она выразительно, – скорее всего из-за твоей предельной усталости, ты окажешься неспособен на всякого рода сверхурочную деятельность.
– Послушайте, мама, вы все не так поняли!
Бич начал вставать, но она пригвоздила его уничтожающим взглядом, заставив рухнуть обратно в заскрипевшее плетеное кресло.
– Одно лживое слово из твоего рта, Бич Бичэм, и я клянусь…
– Это был случай. Клянусь могилой бабушки! Только один раз, и это была идея Джанет. Я не…
– Мне наплевать, чья это идея. Я просто хочу прекратить все это. Немедленно.
Она встала, вглядываясь через стекло на густо заросшую зеленую лужайку, – куда могли подеваться Сисси с мальчиками?..
Удалось ли ей напугать его так, чтобы заставить одуматься? Она надеялась, но в том, что касается Бича, никогда нельзя быть уверенной. Она вспомнила, как несколько лет назад она оттаскала его за короткую стрижку из-за подделки подписи Сисси на кредитном чеке на ее имя. Но Бич, как ребенок, выпоротый как следует за какую-нибудь проделку, через минуту совершает точно такую же. Бедная Сисси.
Корделия вздохнула. Господи, почему ей приходится волноваться об обеих дочерях? Одна недостаточно умна, чтобы видеть, что происходит у нее под носом… А другая слишком умна для собственного блага.
Несмотря на настоятельный совет Гейба, она по-прежнему не решила, стоит ли ей ехать к Грейс. Уин предложил ей остановиться в его доме, тогда бы она смогла общаться с Грейс и Крисом на нейтральной почве. Да, это выглядело соблазнительно…
Взгляд Корделии выхватил портрет Грейс в рамке среди групповых семейных фотографий на стене напротив лестницы. Семи лет от роду, с косичками и улыбкой щербатого рта шириной с Миссисипи. Она почувствовала, как что-то острое пронзило ее сердце. Обрадуется ли их встрече Грейс? Или она, не сдаваясь, оттолкнет ее в сторону, как делала в детстве, брыкаясь ногами и дубася ее маленькими ручонками, чтобы освободиться из объятий матери?
Я не должна решать прямо сейчас, сказала она себе. Гейб считает, что она должна ехать, но знает ли он, что для нее лучше?.. Гейб.
Она взглянула на часы. Что, если он не появится? Что, если в последнюю минуту передумает?
Она надеялась, что он не передумает, но в то же время маленькая, подленькая ее часть – та часть, которая провела слишком много времени рядом со снобизмом ее матери, – почти требовала, чтобы он избавил их от своего присутствия.
Что за глупости, конечно, он придет. Иначе он бы позвонил. И, несмотря на все дурные предчувствия насчет того, как его примут Сисси и ее друзья, она с нетерпением ждала встречи.
– Корделия, ты словно сошла с обложки журнала! – приветствовала ее старая подруга Айрис, протягивая пальто Холли и проходя вперед, чтобы поцеловать Корделию в щеку.
– Кто бы говорил! – воскликнула Корделия. – Ты сама как картинка.
Айрис, конечно, казалась слишком худой, но она оставалась такой еще со времен, когда они вместе учились в школе. Когда Корделия крепко обняла Айрис, то почувствовала ее ребра сквозь малинового цвета сатиновую блузку, заправленную в изящные черные бархатные брюки. Когда они были девочками, то обычно говорили друг другу: "Если мы станем большими…"
Теперь мы стали большими, подумала она.
– Вот уж странно! – Айрис рассмеялась, убирая серебряную прядь со щеки. – У нас в доме несчастный случай, и я чуть было не опоздала. Присцилла Дрейпер упала и сломала бедро. Она поправится, но сейчас ей требуется много внимания.
– Чего мне в последнее время тоже не хватает, – хмыкнул муж Айрис, Джим.
Круглолицый, с почти белой бородой и животиком, растянувшим швы на его смокинге, сидевшем на нем гораздо лучше пять лет назад на свадьбе их дочери, он производил впечатление мешковатого, холеного, откормленного сенбернара.
Корделия не забыла еще раз поблагодарить Джима за пожертвование его компании в размере двадцати тысяч долларов в фонд библиотеки, прежде чем они оказались разделенными волной друзей Сисси, скидывающих пальто, принесших с собой аромат морозного воздуха и смесь запахов различных духов. Сисси, вырвавшаяся из маленькой гостиной, пронеслась мимо Корделии, слишком сильно размахивая руками перед каждым новым гостем.
Ее обеспокоил яркий румянец Сисси и лихорадочный блеск голубых глаз. Ясно, что Сисси напробовалась шампанского в большом количестве. Даже платье, которое в магазине выглядело празднично, теперь придавало ей какой-то утомленный вид, вместе со всем этим жемчугом вокруг ее шеи и серьгами, раскачивающимися, как украшения на рождественской елке.