– Сисси на самом деле была влюблена в тебя самым жестоким образом, – произнесла она с довольным смешком. – Как она вертелась вокруг тебя! Я почти жалела Бича, хотя они тогда только встречались.
– Сомневаюсь, что Бич это замечал. Он был слишком занят тем, что строил глазки моей сестре.
Официантка принесла их напитки, и они потягивали их молча. Грейс отпила не больше половины, отодвинула в сторону бокал и встала.
– Пожалуй, мне лучше пойти домой.
– Подожди. – Он схватил ее за руку, несильно, влажными пальцами. Вблизи было видно, что его глаза покраснели.
– Я устала, Уин. И мне кажется, мы наговорились вдосталь.
– Еще одно. – Губы его скривились в полуулыбке, что ей странным образом показалось привлекательным… Даже трогательным. Словно в замедленном кино, он поднял стакан. – Тост, – сказал он. – За нашу годовщину!
Она понимала, что ей следовало бы уйти, нет, не уйти, а убежать! Но она словно завязла в ловушке теплого песка. Безотчетно она подняла руку, протянула ее вперед – тяжелую и, казалось, растягивающуюся беспредельно, – пока пальцы не сомкнулись на влажном бокале. Она подняла его к губам и голосом, который показался ей чужим, сказала:
– За нашу годовщину!
– Это был всего лишь один бокал, – сказала она Крису, стягивая пальто у двери.
Когда она позвонила по телефону, чтобы сказать Крису, что встречается с Уином, он тут же воспрял духом и пообещал, что к ее приходу уже будет дома. Теперь, увидев его глаза, яркие от возбуждения и очевидной заинтересованности впервые за много недель, она пожалела, что сказала ему об этой встрече. Нет смысла понапрасну пробуждать в нем надежды.
– Это была папина идея или твоя?
Крис широко улыбался.
– Папина.
– Я так и думал.
– Это было деловое свидание… кое-какие формальности, которые надо было утрясти.
– Как скажешь. – Скрестив руки на груди, он смотрел на нее так, словно старый предсказатель считывал ее будущее с хрустального шара. – Но если он снова пригласит тебя куда-нибудь, то не говори, что я тебя не предупреждал.
– О чем? – спросила она, стараясь казаться простодушной.
– Отец до сих пор не отказался от мысли, чтобы вы снова были вместе.
Ей хотелось сказать ему: "Мы не можем вернуться к тому, что было раньше". Но одного взгляда на худое и взволнованное лицо, которое на время утратило свою обычную настороженность, ей было достаточно, чтобы не произносить этих болезненных для него слов.
– Не пора ли ложиться спать? – спросила она, многозначительно глядя на наручные часы. – Завтра тебе в школу.
Он кивнул, снова уходя в себя, и с нарочитой небрежностью сказал:
– Я подумал, не позвонить ли мне Ханне сначала? Узнать, как она там.
Грейс постаралась не выдать своего удивления. И в самом деле, Крис и Ханна вроде бы неплохо поладили в хижине, но когда это они успели сдружиться настолько, что стали перезваниваться?
– В последнее время она была сама не своя, – сообщил Крис, понизив голос и оглядываясь, как будто Ханна могла скрываться где-то сзади и подслушивать. – Не знаю, может, она повздорила со своим приятелем, а может быть, что-то другое. Мне она ничего не сказала, но… – Теперь Крис смотрел на Грейс, критично прищурившись, взглядом, который Грейс знала слишком хорошо. – Мам, я не поверю, что ты не заметила, насколько необычно она вела себя в последнее время.
Грейс немедленно почувствовала укол совести. Нет, она не заметила. Не поэтому ли Джек сегодня вечером тоже казался таким далеким? Не случилось ли с Ханной что-то неладное, о чем Джек не сказал ей только из-за того, что подумал о ее равнодушии?
– Извини, Крис, последнее время я что-то не в себе, – сказала она. – Если будешь говорить с ней, передай ей, что я люблю ее.
Любовь? Они оба знали, что это шутка. Лучшее, что можно было бы сказать о ее отношениях с Ханной, так только то, что за неделю их вынужденного пребывания вместе в хижине между ними установилось нечто вроде осторожного перемирия. Но разве этого достаточно?
14
– Кэт? Ты все еще слушаешь? – Ханна постучала по аппарату. Она отделалась от Криса так быстро, насколько могла, и, как она надеялась, не очень грубо. Теперь успокаивающе пробился голос Кэт:
– Кто это звонил?
– Просто сын приятельницы моего отца. С тех пор, как он понял, что я не кусаюсь, он ведет себя, как щенок-переросток, все время скачет вокруг.
– Он влюбился в тебя? – в голосе Кэт прозвучал испуг.
– Нет, ничего подобного, – быстро проговорила Ханна. – Я ему, как старшая сестра. В общем-то он просто проверяет, как я поживаю, не плохо ли мне.
– А почему тебе должно быть плохо?
Ханна глубоко вздохнула. Стоит ли говорить Кэт? В конце концов она даже не заметила ничего особенного. И все же Кэт – ее ближайшая подруга. И она умеет хранить чужие тайны. Еще в шестом классе у нее хоть все ногти повыдергивай – а она бы не выдала Линдсей Вебер, которая, играя в покер на раздевание с Бобби Бернсом и со Скоттом Тернболлом, проиграла всю свою одежду, оставшись только в белье. А ведь Кэт недолюбливала Линдсей.
Ханна нырнула в свою розово-зеленую спальню, прижав к уху трубку радиотелефона, и голой пяткой захлопнула за собой дверь. Мать была на работе, но Бен заскочил, чтобы забрать стул и еще что-то, что мать выделила ему для оборудования его квартиры. Ханна совсем не хотела, чтобы он слышал их разговор.
– Дело в том, – она понизила голос, – что я, кажется, беременна.
Ханна почувствовала, что готова разрыдаться, но сумела подавить слезы. "А может быть, я и не беременна. Может, просто задержка?"
– Ох, Ханна! – откликнулась Кэт почти со стоном. – Ты уверена?
Ханна почувствовала, что ее нос стал набухать от слез, которые она сдерживала.
– Уже прошло больше двух недель, а до этого у меня никогда задержек не бывало. Я все еще не могу в это поверить. Мы никогда не занимались этим, не применяя кое-чего.
– Ты и Кон? – Ханна едва слышала Кэт, словно та звонила из Бангладеш.
– Конечно, Кон. Ты что, решила, что я переспала с половиной школы?! – закричала Ханна, разозлившись на Кэт, да и на весь мир.
– Ханна, не сходи с ума. Ты меня сразила наповал, вот и все. Хочешь, чтобы я приехала? Мне надо еще отыграть упражнения на скрипке, но мама разрешит, если я скажу, что ты помогаешь мне написать сочинение или еще что-нибудь. Ты для моих родителей – вундеркинд.
Уж конечно, подумала Ханна. Она с легкостью постигала невероятно трудный курс физики, который читал доктор Блейк, неизменно была первой в игре «Скрэббл», могла сделать из бумаги Ноев ковчег. Но если она такая умная, то как могла так опростоволоситься и забеременеть?
– Спасибо, – поблагодарила она Кэт, – но мне еще нужно заполнить бланк заявления о зачислении в колледж. – В понедельник истекал срок приема в Йель. Оставалось всего четыре дня, а она даже не начинала сочинение. – Боже, Кэт, теперь я даже не знаю наверняка, буду ли поступать в колледж.
– Ты сказала Кону? – спросила Кэт.
– Еще нет. – Произнеся эти слова вслух, она с недоумением подумала, а почему, собственно? Но с того раза они с Коном почти не оставались вдвоем, всегда были в компании у Тайлера или у Джилла, или у Мэгги, либо шли куда-нибудь кучкой перекусить пиццы после школы. Теперь Ханна недоумевала: или она сама этого хотела, или Кон чувствовал себя неловко с ней вдвоем. – Нет смысла говорить ему до тех пор, пока я сама не буду абсолютно уверена.
– А ты не пробовала какой-нибудь из этих, ну ты знаешь, домашних наборов-тестов? – спросила Кэт.
– Пробовала. – Ханна закусила губу, чтобы не расплакаться. – Ничего они не показали.
– Ох, ну тогда ладно. – В голосе Кэт послышалось облегчение. – Я не пойму, Ханна. Если…
– Они не всегда срабатывают, – перебила она. – Помнишь, прошлым летом я подрабатывала у одного доктора? Так вот, туда приходила одна леди, которая подозревала, что у нее рак. Она провела один из этих тестов, и он дал отрицательный результат. А живот у нее стал большим, потому что она оказалась на четвертом месяце беременности.