– Вы не дадите автограф Ханне? Ханне Гоулд?
Перед ней стояла Ханна с экземпляром "Честь превыше всего". Она выглядела элегантно небрежной в джинсах и расшитом расстегнутом жилете, надетом поверх плотной спортивной рубашки.
Какая она хорошенькая, подумала Грейс. Длинные темные волосы Ханны были заплетены в косичку. А эти скулы – многие женщины отдали бы все за такие скулы!
– Привет, Ханна! – Грейс постаралась произнести это легко, как будто в появлении Ханны не было ничего необычного.
Неужели Джек послал ее? Что ей нужно?
В последний раз Грейс видела Ханну четыре месяца назад, в то самое утро, когда та привезла Криса домой. Сегодня только морщинка меж темными невыщипанными бровями Ханны говорила о том, что ее что-то волнует.
– Я прочитала в газете, что вы придете сюда, – сказала девушка, когда Грейс надписала ей книгу. – Поздравляю, я слышала, она продается очень хорошо.
– Да, пожаловаться не могу.
– Я могла бы достать экземпляр у папы… Но мне хотелось увидеть вас, и единственное, что пришло в голову – это приехать сюда.
– Что ж, я перед тобой.
– Послушайте, Грейс, мы не могли бы поговорить? – Ханна понизила голос, скосив взгляд на седоватую владелицу магазина, стоявшую рядом и приветствовавшую какого-то старого покупателя. – Я могу подождать, пока вы закончите, если не возражаете.
– Хорошо. Освобожусь через несколько минут.
Грейс постаралась, чтобы ее голос звучал ровно.
Прошла, казалось, вечность, и наконец Грейс закончила давать автографы. Она поболтала с владелицей магазина, не забыла поблагодарить служащего, который был к ней очень внимателен – принес ей «Перье» и мягко поторапливал покупателей. Наконец она стала озираться вокруг в поисках Ханны, но той нигде не было видно.
Обведя взглядом ряды книжных полок из красного дерева, Грейс испытала странное чувство, будто ее предали, но тут заметила Ханну, стоявшую на роликовой приставной лесенке с медной отделкой и погруженную в чтение какой-то тоненькой книжки. Когда Грейс подошла к Ханне, та подняла глаза.
– Мне понравилась эта книга. Ее издал папа – она об одном китайском поэте, которого посадили в тюрьму за то, что он был антикоммунистом. Это что-то вроде аллегории.
Ханна поставила книгу на место. Они вышли на улицу. Когда они проходила мимо кафе, где столики были уже выставлены наружу, Грейс заметила:
– Это как первые нарциссы – лето не за горами, когда видишь эти столики на тротуаре. Не хочешь поесть? Я умираю от голода. Ты не представляешь, какой аппетит появляется, когда надписываешь книги.
– Я съем что-нибудь, – пробормотала Ханна.
Не делай мне одолжений, чуть не бросила ей в лицо Грейс. Но потом поняла, что Ханна старалась быть по-своему любезной.
– Как жизнь? – спросила Грейс, когда они уселись за столик.
Сколько пройдет времени, подумала она, пока Ханна упомянет Джека?
– Нормально. – Ханна барабанила пальцами по скатерти, вглядываясь в меню, которое на самом деле не читала. – Бен – скотина, но это не новость. Он все-таки сознался: это он донес папе, будто я забеременела. Послушайте, Грейс, мне жаль, что я вела себя… глупо. Нет, это неточное слово. Я вела себя омерзительно. Я просто искала повод, чтобы обвинить вас!
– Не скажу, что мне не было больно.
– Мне действительно очень жаль.
– Понимаю.
– Вы не сердитесь на меня?
Ханна метнула на нее взгляд и снова уткнулась в меню.
– Я сердилась.
– А теперь?
– Меня бесила больше ситуация, неужели ты сама. Нелегко играть роль "приемной мамочки". Только усвоишь правила игры, и вдруг понимаешь, что все было неправильно и надо начинать все сначала. Век живи – век учись.
Ханна улыбнулась – это была задумчивая, горестная улыбка.
– Грейс, можно я задам вам личный вопрос?
– Давай.
– Вы снова живете с отцом Криса?
– Господи, конечно, нет!
У Грейс запылали щеки. Джек ничего не сказал дочери? Или сейчас темы Грейс было запрещено касаться? Ханна пожала плечами.
– Извините, не подумайте, что я сую нос в чужие дела. А как дела у Криса? Он не расстался еще с тем щенком?
Грейс покачала головой.
– Крис навещает его через день и по выходным. Отец нанял кого-то выгуливать Кода, когда его самого нет дома.
– Это хорошо, так все довольны.
– Крис разрывается между собакой и компьютером. Но я бы сказала, что Коди берет верх.
– Мне всегда хотелось иметь собаку. Но мама боялась, что она станет линять. Как вы думаете, Крис не будет против, если как-нибудь я зайду к нему в гости?
"Боже, не ослышалась ли я?"
– Уверена, ему это понравится. Но почему бы тебе не спросить его самого?
Ханна пристально поглядела на Грейс.
– Я думала, вам не захочется видеть меня в своем доме. Ведь я…
Сердце у Грейс заныло. Если бы они с Ханной поговорили вот так раньше!
– А как твой отец? – вдруг спросила она и тут же возненавидела себя за этот вопрос.
– Ужасно. Он такой несчастный и кидается на всех из-за ерунды. Хотите знать, что я думаю? Он тоскует по вас, но ни за что не признается в этом. А еще меня называет упрямой!
Грейс впитала в себя это замечательную новость как порцию наркотика. Она сразу же ощутила головокружительную легкость – в катехизисе это называется состояние благодати.
– Я тоже скучаю по нему, – вздохнула Грейс, – но может, это и к лучшему. Мы ведь такие разные. И у каждого из нас множество других обязательств…
– Например, передо мной и Крисом, правильно? – Ханна криво усмехнулась. – Знаете, Грейс, никогда не думала, что скажу это, но я считаю, что вы с папой раздуваете проблему. Почему вас должно так волновать, что Крис и я думаем о вас обоих? Я, кстати, ничего не имею против вас, – добавила она.
– Что заставило тебя изменить свое мнение? – спросила Грейс, хотя не могла избавиться от ощущения, что готовит себе западню.
– Не знаю. Единственное, что я знаю – он не был таким, когда вы встречались.
– Он должен быть счастлив оттого, что так хорошо раскупается книга.
Ханна одарила Грейс взглядом типа "какими глупыми бывают некоторые люди!".
– Конечно, он доволен, но вы, я уверена, видели достаточно слезливых фильмов, чтобы знать, что все должно кончаться не так. Господи Иисусе, кто же станет платить по семь с половиной долларов за такой конец?
Грейс рассмеялась и прижала салфетку к глазам. Какая-то странная радость наполнила ее. Конечно, этой радости было недостаточно, чтобы она забыла, что потеряла Джека, но вполне достаточно для того, чтобы она смогла насладиться вот этими самыми мгновениями, теплым прикосновением солнца к ее плечам, восхитительной прохладой стакана с ледяным чаем в ее руке… И обществом этой забавной прямодушной девушки, сидящей напротив.
– Наконец-то! А я уже решила, что ты передумала. Или встретила какого-нибудь неотразимого типа по дороге сюда.
Лиле приходилось почти кричать, чтобы ее было слышно.
– Извини за опоздание. Я должна была забрать платье из химчистки, потом появился Крис, и я вспомнила, что нет ничего на обед.
Грейс пришлось прижаться к стене в коридоре, чтобы протиснуться мимо набившихся в квартиру гостей.
Лила выглядела еще более экстравагантно, чем обычно: взбитые платиновые волосы переливались блестками, такие же блестки виднелись под каждой бровью. Поверх золотистых леггинсов была надета блуза из бархата темно-красного цвета, – такие носили при Елизавете I – а на ногах китайские тапочки из красного атласа, расшитого драконами. В ушах покачивались массивные серьги.
– Как бы то ни было, хорошо, что тебя никто не перехватил, так как есть некто, кто просто умирает от желания познакомиться с тобой…
Лила направилась в гущу гостей.
У Грейс перехватило дыхание, как это бывало, когда предстояло произносить речь на писательской конференции. Пугало то, что ей может понравиться этот человек. Если Лила так обхаживает его, он должен быть, по крайней мере, интересным человеком. Вероятно, художник.