Я Т Л
Незаперта дверь. Тихо в комнате. Пусто в гостиной. Лежит на столе листок, смятый, с заплаканными чернилами, с оборванным краем. Что?. О чем он?. Он придумал новую игру. Называется «Найди этого гада и напинай ему». Ладно, ща поиграем. Гудит холодильник. Еды страж. Не купил яйца. Снова в магазин придется идти. Кроссы розовые – нет на полке. Захлопываю дверь: наиграется – своими откроет, зачем-то я их же делал. Пешком по лестнице иду. Наверх правда зачем-то. Что он там писал? Типа устал, типа больше не может? Ща дам ему «не могу», ща как получит «устал». Если он там – отдеру за уши. Что еще за игры в охотников за сокровищами?.. Незапертая решетка. А оставлять её так – нормально? Не думаю, тут же иногда дети бывают. Кто знает… Ну? Где он? Где его уши? Дождь-собака… Вик? Вик? Эй, я не вижу твоего лица! Кажется, кричу: больно в горле. Щеки мокрые. Ты зачем забрался сюда? Давай слезай. Нет. Чего это? Читал? Что читал? Вик, не смешно, слезай оттуда. Пожалуйста, дай руку и пойдем в тепло. Отвернулся. Обиделся что ли? Поговори со мной. Больно. Очень больно. Пройдет, всё проходит, и это пройдет. Ладно? А теперь иди ко мне. Я скучал, знаешь? Знаешь. Не знаешь. Ты совсем меня не знаешь. Повернись ко мне. Как собака промок весь. Сколько ты тут уже стоишь-то? Я не считал. Мне больно. Я знаю. Дай руку. Холодная какая. Скользкая. Слушай, давай просто поговорим. Мы уже говорим. Нет, в доме. Я знаю, что ты скажешь. Будешь ругать меня и говорить, какой я дурак, что не подумал о тебе. Нет. Что нет? Не буду ругаться и читать нотации. Ты понимаешь меня? Я? Стараюсь. Обними меня. Нет. Ты злой. Мне больно. Знаешь, как болит. Как кровоточит. Где? Вот здесь. Значит, живой. Живой? Это так определяется? А как ты хочешь? Я хочу уйти. Навсегда? Навсегда. Дай мне руку. Посмотри на меня. У тебя губы синие. Ты хороший человек. И люди вокруг тебя тоже хорошие. Просто ты делаешь поспешные выводы. Поспешные за пять лет? Ну… Иди сюда. Послушай, я чувствую себя лишним. Ты не можешь быть лишним, если я нуждаюсь в тебе. Почему? Что почему? Почему ты нуждаешься во мне? А я нуждаюсь в тебе? Что это вообще такое? Какая ледяная рука. Нуждаются в еде, воде, воздухе. Спаси меня. А я не подхожу ни под одно определение. Тогда ты не можешь во мне нуждаться. Могу, и я нуждаюсь. Мне хотелось бы и дальше нуждаться в тебе. И дальше видеть тебя в кровати по утрам. И дальше слышать, как ты поешь в душе. И дальше смотреть, как ты играешь за компом. Спаси меня. И дальше целовать тебя перед уходом. Поцелуй меня напоследок. Напоследок? Что такое последок? Нет такого слова, болван. Что такое болван? Я подарю тебе словарь Ожегова. А он умный дядька? Да, все тебе, глупому, написал. Целый словарь аж. Так сильно любит тебя. Так написал же – прошедшее время. Не придирайся к словам. Спускайся. Поднимайся. Посмотри, как красиво. Слишком мокро. Слишком холодно. Обними меня. Почему твоя колючая борода уже не такая колючая? Просто ты привык. Положите меня рядом с ним. Ты уже лежишь, дурашка. Спасибо. Посмотри в мои глаза, и ты увидишь, как я страдаю. Ты не один страдаешь, поверь мне. Но это ведь так больно – чувствовать страдание и мучение. Больно, но как иначе? Как иначе? Иначе жизнь – это уже не жизнь. Теперь мы можем поговорить? Да, наверное, спешить уже некуда. Да, верно. Я никогда не переставал быть с тобой. Я никогда не переставал любоваться тобой. Я никогда не переставал дарить тебе себя. Я знаю, знаю. Говори по существу, а то ты сыплешь пустыми истинами, которые я и так знаю. Возьми меня за руку. За руку? А где она? Чувствуешь? Я все чувствую. Весь мир, знаешь. Знаю. Почему ты был таким закрытым? Почему ты не говорил мне ничего? Почему..? Тебе кажется, я всегда всё говорил, может, не так явно и четко, но говорил. Извини, я не видел этого, не слышал твоих слов, не мог прочитать между строк. Ладно уж, забыли. Нет, не забыли. Знаешь, кажется, теперь я понимаю всё. И что же? Опять щеки мокрые. Дождь-то кончился, хватит реветь. Я не реву, болван. Я вижу всё. Улыбнись. Возьми мою руку. Какая горячая. Да. Просто смотри всегда на меня. Просто слушай меня всегда. Просто будь со мной всегда. Извини, извини… Ну, ладно, мы все были виноваты, но теперь пора забыть об этом. Пора. А что будет дальше? Разве это важно? Важно. Теперь важно всё. Ведь теперь мы всегда будем вместе…
Я люблю тебя. Люблю я тебя. Тебя люблю я.
На сцене
И чего только ни происходит на сцене. По себе знаю. Все планы, все репетиции, все твои мечты перед выступлением рушатся сразу, как только ты ступаешь на свет, как только тебя оглушают восторженные крики. Это фанаты, долго ожидающие вашего выхода. Это преданные вашему творчеству. Это жаждущие увидеть тебя, услышать твой голос живьем, вожделеющие прикоснуться к тебе. И ты безвозмездно отдаешь им себя: поешь с чувством, вспоминая, что ты ощущал, когда писал эти строчки, танцуешь, как ненормальный, словно последний раз в жизни, выкидываешь в толпу то, что мешает, что не жалко, чтобы оно находилось у них, хватаешь их за пальцы и касаешься горячей кожи. Иногда сам прыгаешь в эту живую волну, которая несет тебя дальше и дальше, а потом возвращает на сцену. Это бесценно. Они так трепетно относятся к нам, правда. Они так хотят нами завладеть, это тоже правда. Тысячи и тысячи людей в унисон с тобой поют песню, которую повторяешь уже миллионный раз и еще столько же будет повторять. И ты понимаешь, что ты не один, вместе с тобой огромная сила, способная своротить горы, высушить океаны, перевернуть Землю без всякой точки опоры. Хочется еще и еще чувствовать эту радость, торжество, ликование души, поющей вместе с другими душами. И восторг так захлёстывает, что тебе нужно выплеснуть всё обратно. Руки горят, по вискам стекает соленый пот, губы пересыхают, внутри всё полыхает от музыкальной страсти. И ты готов совершить что угодно, лишь бы дать этому выход. Прыгаешь в зал. Садишься на шпагат. Делаешь сальто через голову. Пристаешь к барабанщику, потряхивая перед ним волосами. Забираешься к черту на куличики и поешь оттуда. Становишься за гитаристом и шаловливо повторяешь за ним все движения. Врешь движения в танцах с подтанцовкой. Лежишь на полу и поешь, путая тональность. Проходишь всю сцену широкими шагами, чтобы поцеловать басиста. И это, пожалуй, верх безумства. Не потому, что ты целуешь мужчину. Нет. А потому, что это придется потом объяснять газетам и особо пытливым фанатам. Но в тот момент тебя это не волнует абсолютно. И, если бы в нашей группе была девушка, я бы ни за что не выбрал её в качестве цели для моих всплесков эмоций. А басист поймет. Этот парень не раз спасал мою задницу. Бежал за мной через всю сцену обратно, чтобы отдать поцелуй. Как мальчишка улыбался и смеялся, продолжая играть. Он вообще никогда не сбивался при этом. Умелые руки. В порыве музыкальной страсти прижимаешься к нему, чувствуя бешенное сердце, переполняющееся отрадой и услаждающееся ею. В тот момент хочется расцеловать всех в зале, но твоих губ просто не хватит для этого, а потому всё концентрируется на одном человеке, и отдаешь ему, ему одному. И всё оставшееся время выступления поглядываешь на него, как он виртуозно перебирает струны, крепко держа гриф рукой с рельефными венами. Сколько бы раз ты ни целовал его на сцене или за ней, этого будет мало. Полный эйфорией, полученной от дикой энергии фанатов, я отдаю её всю ему. И мне неважно, что потом будут писать и судачить о нас. И пока мы играем вместе, пока в один момент наши сердца поют в унисон, я буду любить эту сцену, это занятие, этого человека…