Сергей Туманов
Нет места для живых
– Счастливый ты человек, Быков, – сказал ему вечером начальник отдела, перед тем как сдать дежурство. – Отпуск, понимаешь. Море, юга.
– Я не на юг, Петр Михалыч. Я к себе на малую родину, в деревню. Полтысячи километров от Москвы, в лес. Озера, речка. Рыбалка.
– Тоже неплохо. Но море лучше. Главное в отдыхе – смена обстановки.
Начальник назидательно потряс толстым указательным пальцем и вышел из зала.
Иван Быков, старший научный сотрудник Центра Контроля, остался один. Тихо гудели вычислительные комплексы, где-то в соседних помещениях стрекотали магнитные диски. За окнами уже наступала ночь и зажигались огни в расположенном через пустырь микрорайоне. Там, в новеньких панельных девятиэтажках, люди садились за стол ужинать, играли с детьми, проверяли их домашние задания. Молодые пары занимались собой, а старые смотрели телевизор. Неженатый Иван Быков завидовал и тем и другим. Особенно во время ночного дежурства.
Во всем здании кроме него оставались только охранники и несколько таких же бедолаг, как он. Примерно по одному на каждый из семи этажей комплекса.
Иван машинально куснул огромный бутерброд с толстым, почти полуторасантиметровым кругом докторской колбасы. И снова посмотрел на стол, где были разложены листы машинных распечаток с его сегодняшней гордостью. С приблизительными координатами его гордости, сравнительно точной траекторией, выделенной пунктирной линией. И даже со схематичным рисунком, неровными линиями показывающим, как его гордость выглядит. Эдакая неправильной формы загогулина с утолщением на севере, то есть сверху. Иван некоторое время любовался бледными пятнами многоугольной формы, изображающими рытвины и впадины. Все вместе походило на живопись каких-то новомодных художников. Можно скопировать и повесить на стену в гостиной. Сделать рамку и показывать девушкам. Ты видишь, дорогая? Да, это он самый, да. Мой астероид. Сижу я как-то в операторской, рассматриваю последние данные с радиолокации и вдруг вижу…
Он отхлебнул лимонада. Вытащил из ящика стола потрепанный блокнот, который всегда брал с собой в походы. Блокнот был увесистый, с твердой обложкой, со специальным местом для шариковой ручки и необычайно белой бумагой. Бумага оставалась белой даже при свете костра.
Потом нащупал бензиновую зажигалку (надо бы заправить). Бинокль (совсем новенький призменный «Беркут»). Засунул все это богатство в боковой карман рюкзака. Взвалил рюкзак на плечи. И вышел в коридор.
Когда он спустился, в вестибюле было уже темно и пусто. Только Никифоров сидел в своей будке и смотрел телевизор. Судя по прорывающемуся сквозь помехи стадионному реву, в телевизоре был футбол.
– Привет отпускникам, – Никифоров помахал ему фуражкой. – Загружаешься?
Иван кивнул.
– Да. Последние приготовления. Не хочу утром с вещами возиться. Пусть в машине ночь поваляются.
– Это дело. Покурим? Здесь все равно ничего интересного.
– Кто ведет?
– «Шахтер», естественно. Узбекам даже ничья не светит. Против Старухина у них никаких шансов. – Никифоров накинул форменную куртку и уставился на рюкзак, будто только что его увидел. – Та-ак, гражданин. Выносим с режимного объекта? А ну-ка предъявим!
Иван картинно поднял руки и попятился к выходу.
– Стой, стрелять буду! Пых-пых!
– Ай, не стреляйте, дяденька милиционер! Все расскажу, ничего не утаю!
– Конечно, не утаишь. А ну, быстро говори, что курим?
Иван сгрузил рюкзак рядом с перилами, достал пачку сигарет.
Никифоров выпятил нижнюю губу.
– Не, своему «Юеломору» я с фильтром не изменю. Никогда не понимал, что вы все находите в этих дамских цидульках. Одно слово, ученые.
– Дурак ты, лейтенант. Фильтр полезнее.
Они стояли внизу, на первых ступенях широкой лестницы. Где-то недалеко стрекотали насекомые. Никифоров оставил дверь открытой и прислушивался к футбольным звукам. Иван смотрел на звезды и выдувал в их сторону сигаретный дым.
– А ты знаешь, – наконец не выдержал он, – я сегодня астероид обнаружил.
– Да ну.
– Ага. Какой-то неизвестный. Вынырнул из-за Луны, как черт из табакерки. Наши эрэлэсники его прошляпили, а я гляжу, возмущение какое-то… И данные неправильные.
– Герой. С тебя стакан. Когда поставишь?
– Вот вернусь и поставлю. Правда, там еще многое неясно. Утром должно подтверждение прийти.
– Придет. Его обязательно назовут в твою честь. Астероид Быков. Звучит. Главное – ударение не перепутать.
Никифоров заперхал, подавившись от смеха. Иван развернулся и отвесил ему подзатыльник. Фуражка съехала на нос.
– Э! Нападение при исполнении!