— Пришли, — сказал майор. — Там река. Она наверняка холодная, но это лучшая защита от нападения. Даже лучше спирта. Если что — ныряйте с головой. Потом отогреетесь. В полутора километрах на восток — первые заставы. Для нас главное — добраться туда. После этого забудете про все, как про страшный сон. Старайтесь не смотреть назад. Там аэродром. И то, во что он сейчас превратился.
Ивана передернуло, и он с ужасом понял, что обязательно посмотрит.
Они вылезли на потрескавшийся холодный асфальт, продуваемый со всех сторон. Берег реки начинался шагах в десяти от люка, за голыми прутьями какого-то мертвого кустарника. Даже отсюда было видно, что река наполовину обмелела, а вдоль берегов бугрится кромка странного голубого льда.
— Ой, таки, гражданин начальник, вы бы сразу предупредили бедного Мойшу, что ваш предок служил Сусаниным. Вы же нас прямиком вывели в самый центр этого ледяного кибуца! Гляньте, гляньте! Ну что я вам говорил?
Вокруг, на пределе видимости носились взад-вперед странные тени, со всех сторон выло и скрежетало, а над ближайшими домами плясали, ежесекундно изменяясь, какие-то колючие сооружения.
— Тихо, вы, жертва режима, — злобно прошептал майор. — Все на землю, легли, ползком, по кустам, вдоль реки… живо.
Они вжались в асфальт. Только Вундермахер полз на коленках, придерживая шляпу. Один за другим они скатились с дороги. Жесткие прутья мешали ползти, громко трещали, но в вое и скрежете этот звук терялся. Тогда Иван не выдержал и осторожно глянул назад, за реку.
Он увидел белесое небо над летным полем, испещренное ломаными линиями, и во все стороны торчали гигантские сверкающие иглы. Они закрывали все вокруг, и яркие пятна чужих глаз сверкали на их сочленениях. Глаза расплывались, становясь то ярче, то темнее, собираясь в созвездия и галактики, и Ивану казалось, что их свет проникает в душу. А внизу, далеко на аэродроме, он увидел сияющую каплю, и понял, что это «Ураган». Самолет мало походил на свои фотографии, казалось, он был соткан из звездного света, лившегося на него сверху. Он был там и вернулся. Он принес нам нечто важное, такое, ради чего стоило умереть. Ведь любая жизнь была ничем по сравнению с упорядоченным великолепием космоса. И тогда Иван вдруг понял, что жуткая вакханалия в небе подчинена строгим законам, каждая игла имеет смысл, каждое изменение необходимо, а сверкающие глаза — лишь вход туда, где каждый займет свое место. Не об этом ли мечтали все поколения ученых — упорядочить мир, понять его до конца, проникнуть в каждый его далекий угол. Вся вселенная открыта теперь перед тобой, Иван Быков. Все ее тайны и дороги. Но в ней нет места жизни. Жизнь это лишь хаотичный паразит на теле холодного порядка, навсегда привязанный к телу заболевшей планеты. В космосе нет места живым. В космосе есть место только для мертвых. Это мы поняли в тот момент, когда пересекли орбиту Марса, и растворились последние связи, порожденные паразитом. Нам пришлось вернуться, чтобы объяснить это вам. Теперь настал твой черед.
Грохот выстрела разорвал барабанные перепонки. Сержант передернул затвор, и Иван увидел, как вставший на колени депутат ползет назад, к реке, в сторону «Урагана». Он размахивал руками и что-то вопил, подняв голову вверх, туда, где над ним уже нависали, переливаясь, белесые отростки.
— Там же система! Система! — кричал депутат непонятно. Очки полетели на асфальт, и тут же серой коркой стали покрываться его руки, лицо, а в следующее мгновение он уже рассыпался на серые куски.
— Бегом в реку! — заорал майор, поднимаясь на ноги и толкая к берегу всех, кто попался ему на пути.
Голубой лед проломился, и холодная стая брызг ударила Ивана в лицо.
Он выбрался из воды на излучине, один, держась за камыши и зеленые ветки ивы, еле тронутые инеем. Здесь была зелень, были цветы, а где-то даже пели птицы.
Приближалось утро, на востоке светлело небо, и Иван только сейчас вспомнил, что стоит июнь. Когда он, дрожа, прислонился к теплому трухлявому пню, невдалеке раскатисто громыхнуло, и в безоблачное небо ушли дымные следы от десятка ракет. Было четыре часа утра. Ракеты описали параболу, встретились с кристаллическим щитом, окружившим к тому времени Белогорск со всех сторон. И исчезли, не причинив никакого вреда. Иван поднялся и побрел прочь от города, спотыкаясь о корни и распугивая мелких грызунов.
На заставу он вышел спустя час. Угрюмые парни в плащах увели его в бытовку, дали горячего чая и сухую одежду. На вопросы не ответили, а когда на заставу вылетел военный уазик, быстро посадили на заднее сиденье, дали в дорогу сухой паек и отправили в расположение своей части.