Бородатый отошел и скоро вернулся с дымящейся миской. Каша! Казалось, никогда в жизни Бориска не ел такой вкусной гречневой каши с крупными кусками мяса.
Бородатый терпеливо подождал, и только когда Бориска заскреб ложкой по дну мятой миски, завел разговор.
- Как тебя зовут, маугли?
Бориска, с трудом ворочая опухшим языком, назвал свое имя. Кто такой маугли, он не смог понять. Может, незнакомцы так своих иччи называют. Или всех найденных в тайге -- ему-то какая разница?
- Видать, ты не один день шёл.
Бориска угукнул.
- В лесу ночевал?
"Маугли" покивал головой.
- А скажи мне, Борис, пошто занесло тебя в такую глушь?
Выпытывает. Зачем? Сказать правду? Нельзя. Про Тырдахой, про деда Федора, про зека. Нельзя! Иначе тут же отправят в больницу для психов или куда похуже.
- К матери еду. В Натару, - выдавил Бориска. - Деда у меня умер. Лесником он был...
Бородач с прищуром посмотрел - как пить дать не поверил! Но промолчал, кивнул, будто дал понять: не хочешь отвечать - дело твое, поможем чем можем, но и держать не станем.
Он достал из-за пазухи карту, подставил её под пляшущий свет костра, поводил пальцем, снова кивнул, бормоча под нос: "Так-так, Натара, Натара... Вот она!"
А потом добавил:
- Отправимся поутру - завтра вечером будешь в своем поселке.
Женщина попыталась возразить, мол, нужно отвезти подростка в крупный посёлок, вдруг его ищут, да и вообще негоже оставлять малолетнего в полных опасностей местах.
Бородач ответил:
- Знаешь, как здесь говорят о том, что нельзя стоять на пути человека и вмешиваться в его жизнь? "Не кричи ветру, что он не туда дует. Не лови его в свою шапку". Считается, что навязать свою волю другому -- грех, за который придётся ответить. Ибо неизвестно, кто или что направляет идущего. Отсюда множество обычаев: встретить с почтением любого бродягу, предоставить кров и еду, не спрашивать ни о чём, не провожать и не прощаться. Вдруг за людьми наблюдают таёжные духи?
Женщина опасливо оглянулась на чёрную стену деревьев.
А Бориска прямо у костра провалился в сон, на этот раз без сновидений.
Утром они тронулись в путь.
Компания путешествовала на небольшом катере. Когда Бориска бывал в Кистытаыме, видел с берега, как моторные лодки бороздили Лену, соперничая с речным змеем в рёве и скорости, и мечтал, что когда-нибудь прокатится на одной из них.
И вот он на палубе катера, но от этого никакой радости. Как натарский змей отнесётся к самым лучшим в мире людям, которые ради него поменяли маршрут, да и вообще вели себя так, будто никого важнее "маугли" нет на белом свете?
Оказалось, бородач был из этих краев, другие, то ли в шутку, то ли всерьез называли его егерем. Спутники егеря - жердявый и женщина - были туристами откуда-то из совсем дальних мест, которые и представить трудно . Жердявый всё больше молчал, стоял на палубе и смотрел вдаль, а женщина, которая поначалу сторонилась Бориски, к середине дня привыкла, стала хлопотать вокруг него: то накрывала его красивым мохнатым одеялом под названием "плед", то приносила что-нибудь вкусное. Чем-то она напомнила горемычную Дашку, но мать никогда не заботилась о нём с такой нежностью.
Бориска больше молчал, может, из-за того, что отвык от людей, но ему было приятно слушать болтовню женщины, густой бас бородача и редкое карканье жердявого, хотя понимал из сказанного он далеко не всё.
Вскоре на берегу показались дома.
- Твоя Натара, - кивнул егерь в сторону полузавалившихся избушек.
Поселок был пуст. Над крышами не вился дым. Не было повседневной суеты и обычных шумов: не ревела скотина, не рычал списанный с хозяйства золотопромысловиков бульдозер, не лаяли дворовые псы, не носилась горластая ребятня. Мертвая тишина окутывала ещё недавно живой берег. Молчал даже речной змей, упрятав башку за камни.
Бориска прислушался к себе: вроде он должен обрадоваться возвращению, ощутить лёгкость и свободу, а вместо всего -- горечь и пустота, точно что-то потерял.
Катер подполз к торчащим из-под воды столбам, в которых с трудом угадывались остатки причала.
- Эй, маугли! - Жердявый стоял за спиной. - Возьми-ка вещички, вдруг ещё придётся в лесу ночевать.
Он протянул большой сверток.
- Теплый спальник, консервы да кое-какой таёжный припас. А мы назад будем возвращаться, с собой тебя прихватим, если захочешь, конечно, - добавил он и первый раз за всё время улыбнулся.
Бориска принял подарок, переживая странное чувство -- слёзы пополам с радостью. Ему никто раньше не дарил что-то вот так просто.
Бородач потрепал за плечо, женщина приобняла. Бориска спрыгнул на шатающиеся доски и, с трудом держа равновесие, перескочил на берег, когда он обернулся, то катер уже скрывался за изгибом реки.
Барак, в котором он раньше жил с матерью, пустовал, даже не было следов крыс, которые следуют за человеком в любую тьмутаракань.
Бориска открыл дверь их комнаты: изнутри дохнуло сыростью, нашатырем и, кажется, еще сладковатым душком смерти.
Прошел дальше по коридору и заглянул к соседям: то же самое, от былого порядка не осталось и следа. Будто те, кто покидал это место, старались забрать из комнат как можно больше ценных и не очень вещей.
Что Бориска искал среди этой рухляди? Другого человека или себя прежнего? Он вернулся на улицу. А что если Натара окончательно опустела? Куда ему идти?