— Олесь, вряд ли Артём будет в восторге, — с сомнением начала Катя. — Ему нужна ты, и он ждёт помощи от тебя!
— Нет-нет, он будет рад, поверь! У тебя всегда по русскому пятёрка была, а у меня…сама знаешь! Какая ему разница, кто? Лишь бы выручили! Гипс ещё две с половиной недели не снимут!
— Ну хорошо…Но ты сама ему всё расскажи о том, что я приду! А то получится: «Здравствуйте, я ваша тётя!».
— Конечно, подружка! Утром ему позвоню и всё расскажу! Когда ты сможешь прийти к нему?
— Послезавтра утром. У меня смена только началась четыре часа назад, я завтра почти до вечера. Ночь отосплюсь и приду. Он там же живёт? В сталинке?
— Да, да! Куда он денется? Ой, спасибо, подружка! Причитается с меня!
Они ещё немного поговорили. Олеся делилась впечатлениями о каком-то новом кавалере. Она была уверена, что Катя никогда не расскажет о её интрижках Суворову.
Потом Катя допивала остывший чай и размышляла о том, что опять впряглась в какую-то историю. Вечно ей спокойно не живётся.
* * * * * * * * *
В назначенный день Катя нерешительно топталась у двери второго подъезда большого старого дома. Дом был сталинский, четырёхэтажный. Катя когда-то случайно была дома у Суворова, приходила за компанию с Олесей, очень давно, они учились классе в пятом.
В квартире у Суворовых было три больших комнаты с высокими потолками, а в подъезде дома — старинный решетчатый лифт и винтовая лестница, как в кино про послевоенное время.
Суворов жил с родителями и бабушкой — вдовой профессора математики. Бабушку Катя помнила не слишком хорошо. Запомнились только то, что она курит какие-то крепкие пахучие сигареты. Мать Артёма тогда работала директором школы, а отец преподавал в университете. Если верить Олеське, сейчас родители Артёма за границей, вроде, в Нидерландах. Отец работает там по контракту, преподаёт.
Катя заметила, что за ней в окно первого этажа наблюдает какой-то бдительный дедушка с бородкой и в круглых очках. Так. Хватит привлекать к себе внимание.
Она решительно нажала на кнопку с номером «18». Суворовы живут на втором этаже.
— Кто? — неожиданно ясно и громко спросил скрипучий бас. Катя очень давно не видела Артёма, но понимала, что голос явно не его. Это бабушка! Именно она говорила басом, Катя помнила. Как же её зовут?.. Римма… Римма…
— Римма Альбертовна, здравствуйте! Я к Артёму, — робко ответила Катя. Голос её прозвучал тоньше, чем обычно.
— Римма Артуровна, — проскрипели ей в ответ. — Но заходи, коли не шутишь.
Катя поднялась на второй этаж и повернула вправо. В открытой двери квартиры стоял Артём. На нем были спортивные брюки и свободная серая футболка, правая рука, закованная в гипс, висела в повязке. На носу компьютерные очки. За то время, что они не виделись, он возмужал, стал шире в плечах и сменил стрижку на более модную.
Несколько секунд он внимательно и удивлённо смотрел на неё, потом, видимо, узнал. Бывает так: увидишь знакомого человека в нестандартной ситуации, и не сразу понимаешь, кто это.
— Бабушкина? Привет! Чем обязан?
— Привет, Артём! Ну я вот…пришла помогать, как договорились.
— Когда договорились? Кому помогать? — он удивлённо хлопал глазами.
«Так, Олеся! Спасибо! Всё понятно! Удружила так удружила…».
Из-за спины Артёма выглянула бабушка, Римма Артуровна. Она была ниже его почти на голову, хотя Артём среднего роста. Выше Кати, в которой роста метр шестьдесят, сантиметров на пятнадцать. А вот Олеська одного с ним роста.
Римма Артуровна откинула со лба тёмные с сединой короткие волосы, внимательно посмотрела на Катю поверх очков с толстыми стёклами.
— Здравствуйте, Римма Артуровна! — вежливо сказала Катя и перевела взгляд на Артёма, всё ещё удивлённо взирающего на неё. — Что ж. Я так понимаю, Олеся не предупредила тебя о том, что я буду помогать с дипломной работой. До свидания! Простите за беспокойство!
Она кивнула и начала поворачиваться, чтобы уйти, когда цепкая сухая рука ухватила её за локоть.
— Катенька! Это же Катя Бабушкина! — воскликнула басом Римма Артуровна, крепко держа Катю за руку. — Ты что стоишь, как истукан, Тёма! Быстро приглашай девушку чай пить!
И Римма Артуровна потянула Катю в квартиру. Артём, который всё ещё не пришёл в себя от удивления, слегка посторонился, пропуская Катю.