Переписав данные его швейцарского паспорта и опросив Юргена, который подтвердил личность своего напарника Иоганна Шольца, их отпустили под подписку о невыезде с постоянного места жительства.
Юрген больше так ничего и не узнал. Через несколько дней Голованова вызвали в местную полицию и официально уведомили, что подписка о невыезде с него снята.
Позвонив через неделю в больницу Санкт-Галлена, Сергей узнал, что Мари Шнайдер пошла на поправку. Он облегчённо вздохнул, перекрестился и трижды сплюнул через левое плечо, постучав себя по голове…
Последняя глава
После тяжёлого ранения Мари на душе у Сергея всё время скребли кошки. Внутри как будто что-то надорвалось. У него появилось такое чувство, что все близкие и дорогие ему люди обязательно попадают в беду после общения именно с ним, Сергеем Головановым. Да, только он был виноват в её ранении и больше никто. И командира он тоже мог спасти, если бы… Хотя с командиром всё было намного сложнее. И ещё он страшно тосковал по своей дочурке. Как и полагается россиянину, после такого постоянного самоедства, однажды Сергей всё-таки не выдержал.
По-английски испросив себе отпуск, он на следующий же день вылетел в Хельсинки.
Думаю, мой Уважаемый Читатель прекрасно понял, что же означает выражение «по-английски испросил себе отпуск». Совершенно верно, Голованов покинул свою временную работу, так и не предупредив об этом своего временного начальника. Думается, его хозяина это не очень-то и обеспокоило, так как таких временщиков у того были сотни. Но письмо с извинениями Сергей хозяину всё-таки послал. А так как австрийцы – народ весьма пунктуальный, то это письмо будет у того на столе буквально через два часа. Это он сделал для того, чтобы его не вздумали разыскивать.
Возвращение в Россию ему почему-то виделось только через границу Финляндии и ставший таким родным Санкт-Петербург. Он мысленно проехал по этой дороге уже тысячу раз. Некоторые участки своего долгого пути, особенно трассу Москва-Нижний Новгород, Сергей знал практически наизусть.
В Хельсинки Голованов пробыл почти сутки. Следующим утром Сергей подошёл к указанной остановке, находящейся почти в центре города, сел в комфортабельный экскурсионный автобус и с замиранием сердца стал ждать той минуты, когда же тот, наконец-то, отправится в сторону России.
Проехав около тридцати километров, у него появилось неприятное ощущение, что за ним кто-то внимательно наблюдает. Это чувство нарастало с каждой минутой. На душе наступило какое-то опустошение и отрешённость. Но в характере Сергея всегда жило стремление всё доделывать до конца и биться с невзгодами до последней возможности. Он внутренне напрягся и приготовился встретить свою судьбу с открытым забралом, лицом к лицу. Теперь Голованов точно знал, что за ним наблюдают. Сергей уже затылком чувствовал того, кто сидел позади него на тридцать восьмом месте. Да, это был молодой парень среднего роста с открытым русским лицом. На вид ему было лет двадцать пять. Голованов даже вспомнил, как тот садился в автобус после него. Ну, этого-то он постарается обмануть обязательно. Всё-таки хорошо, что он взял билет в первом ряду.
Перед выходом из автобуса Сергей сделал безразличное, спокойное лицо и приветливо улыбнулся своей соседке, молоденькой девчушке лет двадцати с вызывающей русой чёлкой. Въезжая на таможню, он сразу же заметил «родных ребятишек». Значит, за ним следили уже давно, во всяком случае, далеко не с Хельсинки – это совершенно точно.
Выскочив из автобуса, он сразу откинул в сторону свою спортивную сумку и быстро побежал к лесу. За ним устремилось около десяти человек. Пробежав около километра, Сергей выскочил на лесной перекрёсток. Подумав несколько секунд и заодно немного отдышавшись, он сориентировался по солнцу и решил идти к финской границе самой короткой дорогой, но через триста метров угодил… в непроходимое болото.
Его окружили на болоте почти у самой границы с Финляндией. На этот раз их было много… очень много. Наверное, больше десяти. Ребятишки ничего не кричали. А чего кричать-то. Всё и так понятно. Хотя Робот своё получил, Знахарю до конца всё равно не поверили. Наверняка до сих пор надеются, что «камешки» при нём. Да и свидетель он слишком уж хлопотный.