Но некоторые могут пережить все это и ждать счастливого момента связи, скрипучее объявление о контакте приемопередатчика материи, каким оборудован каждый корабль — и появление человека, человека из будущего, отстоящего на шестьдесят веков от времени, когда они покинули Бордюр, мгновенно переправленного с Земли на их корабль. И они уйдут с ним на неизменившуюся, восторженную Землю, населенную миллиардами обученных людей, готовых ринуться завоевывать Вселенную, такую громадную, что места хватит на всех, такую доступную и богатую всем, что только можно пожелать.
А некоторые выживут и будут ждать и умрут в бесплодном ожидании из-за какой-то незначительной ошибки в расчетах. А некоторые, может, не умрут, а найдут убежище на какой-то планете, где оставят маяк, сообщающий об их судьбе. А может, и не только маяк. Может, они сумеют выжить, размножиться и основать форпост Человечества.
Но расчеты настаивают, что пятьдесят четыре процента людей создадут невероятную энергетическую сферу и вернутся на Землю.
Прошли недели. Барк и Барбара. Черт побери! Больше не будет сладких банановых пирожков Барбары. Регистрация, запись, игра световых индикаторов на табло. Регистрация брака.
Когда мужчина и женщина Улетают вместе, автоматически регистрируется их брак. На Бордюре есть и другие способы сочетаться браком. Не такие мгновенные, как нажимание пускового рычага корабля. Но нет больше настолько лишенных торжественности.
После трудных испытаний и трагических ошибок Человечество развило современную концепцию брака. Разумеется, люди, как мужчины, так и женщины, могут жить как хотят и с кем хотят, рожать детей, от кого хотят, и никто не обвинит их в лицемерии или нарушении этических норм. Но то, что брак существует до сих пор, само по себе доказывает, что есть нечто в древних прекрасных словах «…и жить вместе до самой смерти».
Я перебросился парой фраз о браке с Твин, столкнувшись с ней в коридоре ворот. Мне кажется, она снова сидела одна в корабле. Если она и была бледна, то оливковая кожа скрывала это. Если глаза ее и покраснели, то и без того рубиновый цвет их скрыл это. А, может, я просто заметил, как она с трудом передвигает ноги, идя по коридору. Я ласково взял ее за подбородок и поднял голову.
— Есть ли какие-то драконы, каких я могу убить?
Она одарила меня яркой улыбкой, живущей лишь на губах.
— Я в порядке, — храбро сказала она.
— Ты — да, — согласился я. — Но это необязательно имеет отношение к твоим чувствам. Не хочу любопытствовать, девочка, но скажи мне: если ты объешься зеленых яблок или наступишь босой ногой на кактус, что ты тогда делаешь? У тебя есть кто-то, кому ты можешь поплакаться в жилетку?
— Я делаю… — пробормотала она, затаив дыхание и с трудом удерживая на губах улыбку. — О, я делаю… — она вдруг погладила мне щеку. — По… послушайте. Вы бы сказали мне кое-что, если бы я спросила?
— О сертификатах? Нет, Твин. Только не о сертификатах. В финале все проходят гипнопедию, и любой обман все равно обнаружится.
Ей было не весело, но я все же заставил ее рассмеяться.
— Вы и правда читаете мысли, как все говорят?
— Нет, не читаю. И даже если бы умел, то не стал бы. А если вдруг не мог бы прекратить чтение мыслей, то никогда не стал бы руководствоваться полученными таким образом сведениями. Другими словами, нет. Просто я живу достаточно долго и разбираюсь в человеческих побуждениях. Так что я вполне могу понять, что беспокоит его. Конечно, — добавил я, — да буду я проклят, если сумею ответить лучше. Кстати, Твин, ты скоро выходишь замуж, верно?
Возможно, не стоило этого говорить. Она задохнулась и на мгновение даже перестала улыбаться.
— О, да, — пылко воскликнула она. — Да… Ну, не совсем так. Я просто имею в виду, что когда мы Улетим, видите ли, то все равно так получится, и я представляю, что как только Уолд получит сертификат, мы сразу же… мы… Кажется, что-то попало в глаз… Я… простите…
Я позволил ей уйти. Но когда в следующий раз увидел Уолда — а это было в Секторе Эйфории, — то подошел к нему очень бодрой походкой. Существуют приемы, при помощи которых я могу стать очень веселым.
Я положил руку ему на плечо. Его спина чуть согнулась, и мне показалось, что я слышу, как трутся друг о дружку в ней позвонки.