Много месяцев они выслеживали Захватчика, пользуясь собственными средствами, а также информацией, которую им передавали различные заставы. Ни при каких обстоятельствах они не могли использовать трэйсеры, потому что из-за этого были уничтожены семь военных кораблей и один наблюдательный пост. Реакция Захватчика на луч трэйсера была мгновенной и ужасной. Так что они пользовались слабенькими радарами и занимались поисками четырех различных излучений, испускаемых Захватчиком при различных ускорениях.
Собранной о Захватчике информации становилось все больше, и можно было уже сделать некоторые неопровержимые выводы. Члены команды Захватчиков явно были коллоидными существами, как и все живое, поэтому были уязвимы для «Смерти». Этот факт был выведен из того, что Захватчик был замкнут, герметичен и содержал какую-то атмосферу, что отрицало теоретические предположения об «энергетических» и «кристаллических» существах. Природа случайных и жестоких атак врага вызывала наибольшее количество противоречий, но со временем стало очевидным, что любое оружие против него, каким обладала Система, было бессильно. Захватчика бомбили, подвергали различным лучевым атакам, были даже попытки пойти на таран. Но все заканчивалось впустую. Корабль врага был неуязвим. Сколько же времени он собирается оставаться здесь? Когда его командиры придут к заключению, что разведка завершена, и уведут корабль в Глубокий Космос за подкреплением? И есть ли хоть что-нибудь — вообще хоть что-нибудь? — помимо «Смерти», что может пробить Захватчика, остановить его, уничтожить или хотя бы напугать?
Вплоть до дня «Д» — Дня «Смерти», — последователи Херефорда надеялись, что будет найдена какая-то альтернатива, чтобы, по меньшей мере, их прежнее решение соблюлось если не по духу, то хотя бы по букве. Многие из них работали над этим, и это был самый большой парадокс — все силы сторонников Мира занялись созданием смертоносных методов и механизмов, чтобы использовать их в качестве альтернативы «Смерти». Но ничто не срабатывало. Вообще ничего.
И вот настал День Удара. Захватчик почти исчез на астрономическом севере, мчась по широкой кривой, проходящей через плоскость эклиптики сразу же за орбитой Юпитера. Траектория Захватчика была предсказуема, несмотря на его невероятную маневренность, — даже для него были пределы резких поворотов и ускорений, что опять-таки указывало на коллоидную жизнь. Никто не мог знать, возвращается ли он для того, чтобы снова нападать на планеты, или проводит последние наблюдения, прежде чем покинуть Системы и полететь на какую-то неизвестную адскую планету, породившую его. Но атака это была или окончательный уход, захватчика следовало уничтожить. Другого шанса уже могло и не быть.
Три корабля «Смерти» вышли из Пояса, где тихо дрейфовали среди астероидов. Сохраняя построение, они рванулись вперед с ужасающим ускорением, с полусонными от моментомина, позволяющего выдерживать такие перегрузки, экипажами. Курс их был проложен наперерез Захватчику и должен пройти достаточно близко, чтобы тот попал в диапазон действия «Смерти» — примерно на расстояние двадцати тысяч миль. Слабенькие сканеры каждое мгновение проверяли курс врага, делая поправки.
«Дельта» была укомплектована землянами, на «Эпсилоне» летели марсиане, а «Сигма» принадлежала колонистам. Первоначально план состоял в том, чтобы разбросать колонистов по всем трем кораблям, а экипаж использовать из юпитериан. Но Лиисс, как представитель Юпитера, тут же наложил вето на любое участие в этом деле юпитериан, так как к этой планете и так все еще были сильны антипатии. Общественность же в целом была настроена против применения «Смерти», так что следовало равномерно распределить ответственность. Упрямый отказ Юпитера участвовать был, по меньшей мере, не дипломатичным, однако, юпитериане стояли на своем, сплоченно, как и всегда.
Через четыре дня корабли сбросили ускорение до одного «же», а кондиционеры доставили во все помещения дополнительное количество кислорода, чтобы нейтрализовать действие моментомина. Экипажи пришли в себя, на мостике «Дельты» собрались командиры. Херефорд тоже был там, держась позади, с обманчиво спокойным лицом, глаза его перебегали с экранов на диаграммы, с сосредоточенного лица Белтера на лицо командора Осгуда, которому не хватало самообладания.