Слева похожая на саванну равнина полого спускалась к реке — спокойной и мутной. Справа опять были джунгли. А позади их уютного и такого надежного отсека, возвышаясь над ним, был…
Первым, похоже, это увидела Эйприл, по крайней мере, позже Тод связал эту картину с криком Эйприл.
Они бросились друг к другу, когда она закричала, пятеро человек дернулись, точно пять марионеток на одной ниточке, прижались друг к другу и к стене отсека, испытывая мгновенный приступ клаустрофобии.
Эта штука не исчезла. Она осталась на месте — громадная. Она возвышалась над ними.
Позже Эйприл сказала, что оно похоже на облако. Карл утверждал, что это, скорее, цилиндр с расширяющимися концами и узкой талией. Тигви вообще не пытался ее описать, поскольку любил точность, и ему не нравились приблизительные аналогии. А Мойра слишком уж испугалась. Тоду же этот объект показался бесформенным. Просто яркая непрозрачность между ним и небом, твердая, величиной с гору. И лишь об одном они и не подумали спорить — это был корабль.
А из корабля появились золотистые.
Они появились под кораблем, точно солнечные зайчики, простые пятнышки света, которые стали расти в размерах по мере того, как отдалялись от корабля, так что все пятеро людей испытали новый шок — они знали, что корабль огромен, но только теперь поняли, как высоко он нависал над ними.
Они летели вниз — десятками, сотнями. Они заполнили все небо над джунглями, от горизонта до зенита, на все сто восемьдесят градусов от источника — оболочку с вогнутой поверхностью над ними. Они заполнили небо и повисли над джунглями, отрезав большую часть странного зеленого света и заменив его своим собственным — потому что каждый из них светился спокойным светом.
И каждый по отдельности отличался от других. Позже люди спорили о форме корабля, но никто даже не упомянул о форме этих золотистых. Карлу они показались армией, Эйприл — ангелами. Мойра назвала их (тайком) «серафимами». А Тоду они показались хозяевами. Тигви же вообще никак не стал их называть.
Какое-то время они висели над людьми, глядевшими на них снизу, запрокинув головы. Не было ни дрожания крыльев, ни гула машин, чтобы можно было понять, как именно они парят. Если у каждого из них и было какое-то устройство, то люди не могли распознать его. Золотистых было множество — красивых, удивительных.
И никто из них не испытывал страха.
Тод посмотрел вдоль этой невероятной армии и увидел, что она нигде не спускается на землю. Более низкий край ее был примерно на уровне его глаз. А под ним Тод увидел расстилающиеся джунгли и спускающуюся к реке саванну. А потом, с новым изумлением, Тод увидел торчащие отовсюду головы и глаза.
Суета в джунглях прекратилась, похожие на тритонов животные высунулись из зарослей и замерли, уставившись вверх. Из-под низко нависших ветвей с мясистыми листьями появились головы травоядных. Тут и там показывались ящерицы с кошачьими клыками.
Неуклюже воспарили в воздух и тут же сели на ветки летуны с кожистыми крыльями, похожие на испорченные зонтики. Кто-то пролетел по воздуху, промахнулся мимо ветки и упал на землю, оказавшись чешуйчатой тварью с широкой головой и кожистыми мембранами между передними и задними лапами. Тод узнал его — лишь накануне ночью он чуть было не свел знакомство с его зазубренным хвостом и ядовитыми клыками.
Но, несмотря на то, что здесь вместе собрались хищники и травоядные, все сидели тихо, уставившись на таинственное явление. Они были, словно кошмарная пародия на льва и ягненка, мирно сосуществующих рядом.
Тод тоже уставился на странное свечение и увидел, как один из золотистых отделился от общей массы, спланировал вниз и остановился. Если бы корпус корабля был вогнутым зеркалом, то это создание замерло точно в его фокусе. Мгновение полной неподвижности и безмолвного ожидания. Затем существо сделало странный и сложный… жест. И позади него то же самое сделали все остальные.
Если бы десять тысяч человек, стоящие на расстоянии в десять тысяч метров, разом опустились на колени, то, вероятно, не было бы видно подробностей их движения, осталось бы только изменение, что общая масса претерпела какое-то изменение. Изменение было бы заметно определенно, хотя нельзя было бы судить о его значении. Так случилось и сейчас, хотя все пятеро одинаково поняли суть этого жеста. Это было почтение. Это было выражение глубокого уважения, сначала самим людям, потом тому, представителями которого люди являлись. Это было сродни богослужению.