Осгуд глянул через плечо на представителя пацифистов. Голос его заскрежетал, как гравий в проволочном сите, когда он заявил:
— Не нравится мне, что этот парень торчит здесь. Вы уверены, что ему не лучше бы посидеть в своей каюте?
— Мы уже обсуждали это, — устало ответил Белтер. — Командор, может, я не прав, но вам не составило бы труда время от времени обращаться непосредственно к нему?
— Все в порядке, — улыбнулся Херефорд. — Я вполне понимаю его отношение. Я мало что могу сказать ему и много чего — о нем, то же самое касается и его отношения ко мне. Плохо, конечно, что ему неизвестна вежливость, но ведь и я ничего не знаю о космической баллистике.
— Ладно, ладно, — усмехнулся Белтер, — не обращайте на меня внимания. Я просто плохой военный, пытающийся установить на мостике мир. Но я уже замолчал, позволив вам и Мяснику сохранять свое недружелюбное статус-кво.
— Сейчас мне нужно немного тишины, если позволите, советник, — огрызнулся Осгуд.
Он рассматривал тактическую диаграмму. Красное пятнышко «Эпсилона» было далеко справа, размытая «Сигма» — слева, а внизу виднелась зеленая искорка «Дельты». Золотистая область в центре диаграммы показывала плоскость эклиптики, где должен пройти Захватчик, а чуть выше его белым пятнышком отмечался и сам он.
Осгуд щелкнул тумблером, добавляя к диаграмме еще одну схему — схему расположения трех кораблей «Смерти» относительно цели. «Сигма» и «Эпсилон» были точно в центре белых кружков, «Дельта» находилась у нижнего края третьего. Осгуд внес небольшую поправку в схему.
— Все на позициях, — объяснил Белтер Херефорду. — Поле «Смерти» — это вектор мощных вибраций, сфокусированный от «Сигмы» и «Эпсилона». А луч от «Дельты» — от нас — наносит основной удар. В фокусе возникает чудовищное напряжение. Вибрация начинает непредсказуемо менять частоту. Говорят, что это вибрирует матрица самого пространства, и такая вибрация разрушает все — жидкости, газы, но хуже всего, разумеется, приходится коллоидам.
— Но что произойдет, если позиции не будут заняты точно?
— Да ничего. Просто два фокуса полей от «Эпсилона» и «Сигмы» не совпадут, и луч, пущенный «Дельтой», окажется бесполезен. В результате же Захватчик может напасть на нас в ответ. Но не мгновенно — он движется слишком быстро под прямым углом к нашему курсу. Я же не идиот, чтобы дать поймать себя этому убийце.
Херефорд слушал серьезно, наблюдая, как Осгуд рассматривает диаграмму.
— Велика ли опасность, что «Смерть» может начать распространяться, как волны в бассейне — во всех направлениях от точки фокуса?
— Крайне мала. Любая встречная энергия быстро рассеет эту вибрацию. Кроме того, как видите, сама подготовка является весьма трудным делом. Мы не можем действовать там, где, хотя бы теоретически, вибрация может пойти к любым планетам. Поэтому нужно, чтобы по вектору от нас к цели было лишь свободное пространство.
Херефорд медленно покачал головой.
— Окончательное разделение между смертью и разрушением, — задумчиво сказал он. — В древние времена армии на полях битвы использовали только смерть, чтобы выявить победителя. Затем, постепенно, самым важным фактором стало разрушение — сколько материалов врага вы могли уничтожить. А затем, с атомными войнами и Пылью, поле боя снова захватила смерть. Полный оборот теперь совершился, и мы нашли способ уничтожать, наказывать и мучить одни лишь коллоидные клетки, оставляя в неприкосновенности технику. Это куда лучше, чем варварский напалм. Правда, занимает больше времени и…
— Построение закончено, — прервал его Белтер.
— Все по местам!
Голос Осгуда разрезал тишину мостика. Экран на переборке перед ним мигнул, и по нему побежали подтверждения готовности тактиков, техников, астронавтов, баллистиков и остальных членов команды. Все три корабля были готовы, информация собрана на основном экране, отсутствие готовности было отмечено красным цветом. Красных точек становилось все меньше и постепенно они исчезли совсем. Осгуд отступил на шаг, глянул на главный экран, затем на диаграмму. Точки всех трех кораблей находились теперь ровно в центре белых кружков.
Командор отвернулся и впервые за последние утомительные месяцы обратился непосредственно к Херефорду:
— Вы бы хотели взять на себя честь совершить запуск?
Ноздри Херефорда раздулись, но голос его оставался спокойным, когда он спрятал за спиной руки и ответил:
— Нет, спасибо.
— Я так и думал, — сказал Мясник донельзя оскорбительным тоном.
Перед ним был треугольный пульт, из которого торчали три небольших рычага с круглыми головками. Один был красный, другой синий, а между ними находился зеленый. Осгуд нажал два рычага по краям. На диаграмме тут же появилась красная линия, протянувшаяся от «Эпсилона» до золотистого поля, и синяя — навстречу ей от «Сигмы». Чуть выше поля колебалось белое пятнышко, обозначающее Захватчика. Осгуд, сощурившись, наблюдал, как оно опускается к золотому полю, как раз в место соединения красной и синей линий. Взявшись за зеленый рычаг, Осгуд в последний раз взглянул на экран, затем с силой нажал его. Тут же на диаграмме появилась яркая, тонкая, зеленая линия. Золотистое поле закрыло облако фиолетового тумана.