Теплые дни и сияющие ночи создавали чувство уюта, и звезды больше никого не манили. Тод стал дедушкой и очень гордился этим. Ребенок, девочка, была альбиноской, как и Эйприл, и у нее были темно-красные глаза Эйприл. Сол и Весы назвали ее Эме-ральд, зеленое имя и заодно геологический термин, а не астрономический. Она вела себя очень тихо, но такими были почти все новорожденные на этой планете, так что это никого не удивляло. Главное, все дети были здоровы и счастливы.
Тод отправился рассказать об этом Тигви, надеясь, что этой новостью сумеет расшевелить старика. Тигви лежал в бывшей лаборатории, худой, безмятежный и безучастный, рассеянно наблюдая за летающим членистоногим, которое так напугало их, кода ворвалось в модуль во время их первой вылазки. Потом оно села на руку Тигви, и тот молча ждал, полка оно улетит на волю через раскрытое окно, мимо заброшенных автоматических поливалок и упавших гнилых столбов, бывших когда-то оградой.
— Тигви, родился ребенок!
Тигви вздохнул, устало прокручивая в голове, эпизод за эпизодом, воспоминания. Он долго молчал, но, наконец, повернул к Тоду голову.
— И который это уже будет ребенок?
— Это моя внучка, — рассмеялся Тод. — Девочка. Ребенок Сола.
Тигви прикрыл глаза и ничего не ответил.
— Ну, ты разве не рад?
Медленно поднялись прозрачные веки старика, открывая хмурые глаза.
— Рад.
Но Тод почувствовал, что будет продолжение, и с нетерпением ждал его.
— И что с ней не так? — словно с трудом спросил, наконец, Тигви.
— Что?
Тигви утомленно вздохнул.
— На что она похожа? — спросил он, выделяя каждое слово.
— На Эйприл. Она точь-в-точь как Эйприл.
Тигви снова прикрыл глаза.
— Ты имеешь в виду…
— Да, глаза красные, как… — в уме у Тода мелькнул образ земного заката, но исчез слишком быстро, чтобы Тод успел облечь его в слова.
Тогда Тод указал на четыре ярко-красных гриба, которые много лет росли за окном на опытном поле старика.
— Красные, точно те грибы.
— Серебристые волосы, — сказал Тигви.
— Да, очень кра…
— По всему телу, — безжизненным голосом прервал его Тигви.
— Ну, да…
Тигви откинулся на подушку и презрительно фыркнул.
— Обезьяна.
— Тигви!
— А-а-а… не бери в голову, — проворчал старик. — Я давно уже смирился с тем, что здесь происходит с нами. Человек не может просто привыкнуть к радиации, которой буквально пропитаны эти места. Ваши монстрики станут порождать своих монстриков, а те своих, и так до тех пор, пока они больше не смогут размножаться. И это был бы еще хороший конец… — Он замолчал и открыл глаза, словно глядя куда-то вдаль, затем с трудом сфокусировал их на своем собеседнике. — Но одно я терпеть не могу. Это когда кто-то приходит ко мне и начинает кричать: «О, радость, о, счастливый день!..»
Тод с трудом проглотил комок в горле.
— Тигви…
— Виридис пожирает стремления, но когда-нибудь здесь будет город, — невнятно сказал Тигви. — Виридис пожирает человечность, но люди будут расти и множиться. Вот только что это будут за люди?.. — И он залился ужасным смешком. — Ладно, ладно, прими это, если сможешь — а ты можешь. Но не бегая сюда, сияющий, как начищенный доллар.
Тод отступил к двери, с ужасом глядя на старика, затем резко повернулся и выбежал на улицу.
Эйприл нашла его, сидящего в доме у стены, подошла и села рядом, обняла его и стала легонько покачивать.
— Тихо, тихо… Он просто выживший из ума, одинокий, безумный старик, — шептала она. — Успокойся, успокойся…
Тод чувствовал себя опустошенным. Он вспомнил, как легко переносил все в молодости, когда у него сжимало горло от несправедливости, и вдруг ощутил себя так, словно Вселенная выкинула его из своего просторного убежища. Совсем недавно жизнь текла спокойно, полная любви, любви и близости с людьми, с землей и воздухом, со всеми знакомыми уже существами, которые ползали, летали и размножались вокруг. Тод хотел было рассмеяться, но горло его было стиснуто судорогой, и смех причинил боль.
— Но он прав, — прошептал Тод. — Разве ты сама не видишь? С самого начала все пошло… Ты помнишь Альму, Эйприл? У нее было шесть детей. И чуть позже у Карла и Мойры родилось только трое. А у тебя лишь один… Сколько веков миновало с тех пор, когда люди рожали по одному ребенку?
— Раньше утверждали, что это была последняя и самая главная мутация человечества, — признала Эйприл. — Рождается помногу детей… И это длится уже две тысячи лет. Но…