Тод торчал в своей комнате или бродил по поселку. Один раз он включил синтезатор пищи, но счел его продукцию безвкусной и больше к нему не прикасался. Иногда он стоял на верши не холма и хмуро глядел на играющих в высокой траве детишек.
Проклятый Тигви! Он был счастлив, глядя на Сола все эти годы, несмотря на выпуклые надбровные дуги мальчика и волосатое тело. Он уже готов был принять тихую, покрытую серебряными волосками Эмеральд, когда безумный старик посеял в нем свое отравленное семя. Несколько раз Тод принимался размышлять над тем, что в нем такого, что простое предположение о ненормальности столь глубоко его ранило.
Кто-то когда-то сказал: «Ты в самом деле нуждаешься в любви, а, Тод?»
Никто не полюбит урода, родителя дикарей, которые в свою очередь порождают животных. Тод просто не имел права быть любимым.
Никогда прежде он не чувствовал себя таким одиноким.
«Я умру. Но я останусь с тобой». Так сказала Альма. Ха! И это было сказано старому Тигви, мозги которого давно заплесневели. Альма верила в то, что говорила. И что получилось? Высохший старый краб, не вылезающий из своей раковины-лаборатории.
Так Тод прожил шесть месяцев.
— Тод!
Он неохотно вышел из сна, потому что во сне он жил с Эйприл, там была любовь и не было ярости, не было побега и одиночества.
Тод открыл глаза и тупо уставился на стройную фигурку, вырисовывающуюся на фоне светящегося неба Виридиса.
— Эйприл?
— Мойра, — холодно ответила фигурка.
— Мойра! — воскликнул Тод. Постепенно приходя в себя. — Я не видел тебя целый год. Даже больше. И что…
— Идем, — сказала она. — Нужно спешить.
— Куда?
— Идем же, или я позову Карла, и он тебя понесет. — И Мойра быстро направилась к двери.
Тод поднялся и побрел за ней.
— Не можешь же ты так просто появиться здесь и…
— Идем.
Мойра говорила кратко, сквозь сжатые зубы. Что-то внутри Тода взвилось от восхищения и подсказало, что он еще достаточно важен, чтобы быть ненавистным. Тод тут же с презрением отверг эту мысль и, прежде чем понял, что делает, вприпрыжку побежал за удаляющейся Мойрой.
— Куда… — начал было Тод, но тут же задохнулся.
— Если не будешь болтать, — бросила Мойра через плечо, — то побежишь быстрее.
На краю джунглей какая-то тень отделилась от зарослей и спросила:
— Он с тобой?
— Да, Карл.
Тень превратилась в Карла. Он встал позади Тода, и тот понял, что Карл не хочет быть впереди, потому что собрался подгонять его. Он оглянулся на массивную фигуру Карла, затем опустил голову и трусцой побежал, куда его вели.
Они пробежали вдоль небольшого ручья, перебрались по упавшему дереву на другой берег и поднялись по склону. Тод уже начал думать над тем, что можно предложить этим решительным людям, чтобы они позволили ему остановится и чуть-чуть отдохнуть, как Мойра остановилась. Тод уткнулся ей в спину. Она поймала его за руку и не дала упасть.
— Там, — сказала она, ткнул вперед рукой.
— Пальчиковое дерево, — пожал плечами Тод.
— Ты ведь знаешь, как проникнуть внутрь, — проворчал Карл.
— Она просила меня ничего тебе не говорить, — сказала Мойра. — Я считаю, что она не права.
— Кто? Что?..
— Внутри, — сказал Карл и пихнул его вперед.
Тод инстинктивно обогнул вентиляционные ветки-пальцы, которые колебались и трепетали, поднырнул под ними, ударил подобранной палкой по внутренней стороне фаланг и очутился на свободном месте внутри. Там он остановился, задохнувшись.
Кто-то застонал.
Тод нагнулся и осторожно пошарил в темноте, коснулся чего-то гладкого и живого, отдернул руку, дотронулся снова. Это была чья-то нога.
Кто-то внезапно заплакал, глухо, словно зажимал себе ладонями рот.
— Эйприл!
— Я их просила не… — простонала она.
— Эйприл, что ты делаешь… что происходит?
— Ты не должен… сердится… — сказала она, некоторое время плакала, затем продолжала: — Оно не живое…
— Что не живое… Ты имеешь в виду… Эйприл, ты…
— Оно не превратиться в солитера, — прошептала она.
— Кто… — Тод упал на колени, нашарил руками ее лицо. — О чем ты, Эйприл…
— Я собиралась сказать тебе в тот день, в тот самый день, когда ты пришел такой сердитый из-за того, что наговорил тебе Тигви, а я-то думала, что ты… обрадуешься.