— Ничего, господин король Я лишь добился возможности рассказать, как плохо тебе служат твои люди.
Король облизал губы. Рука его сжала рукоять меча, наполовину обнажив его.
— И в чём же мне плохо служат?
— В строительстве этой башни. — Мирддин кивком указал на груду камней. — Прикажи раскопать здесь, и ты увидишь. Там ключ, вода смягчает почву, и земля поэтому не выдерживает тяжести камней. А в воде ты увидишь судьбу этой земли. Там скорчился белый заморский дракон. — Мальчик бросил взгляд на королеву. Та пристально смотрела на Мирддина, будто её взгляд служил ей оружием. Мирддин ощущал давление её воли. Но её сила была слаба по сравнению с тем, чему научило его зеркало.
— На другом краю бассейна — красный дракон Древних. И эти драконы ведут бесконечную битву. Сейчас силы белого дракона увеличиваются, и он теснит красного. Но близок день, ближе, чем ты думаешь, господин король, когда красный дракон начнёт побеждать. Пусть твои люди начнут копать. Всё будет, как я сказал.
Золотая королева протянула руку, как бы собираясь положить её на плечо Вортигена. И в тот же момент Мирддин, вооружённый знаниями зеркала, понял, что она его враг. Она не просто саксонская девка, соблазнившая короля, она…
Он нахмурился, ощутив угрозу, которой не понимал и с которой раньше не встречался. Встревоженный, он сосредоточил всё внимание на короле, инстинктивно чувствуя, что нужно напрячь всю волю.
— Прикажи копать, господин король!
Вортиген наклонился вперёд, так что королева не смогла его коснуться, тяжело кивнул и проговорил:
— Пусть копают.
Принесли лопаты, и под взглядом короля начали быстро копать землю. И вот со склона холма ударила струя воды. А вскоре обнаружилась небольшая пещера с подземным бассейном.
Мирддин напряг силы. На этот раз требовалось не просто затуманить разум своих сверстников. Нет, он должен создать иллюзию, которую никто не сможет позабыть.
С одной стороны бассейна вспыхнуло красное пламя, с другой — белое. Языки пламени тянулись навстречу друг другу. Мирддин удерживал иллюзию как мог долго, затем, опустошённый, позволил огням исчезнуть. На лицах окружавших был написан страх. Кто-то торопливо разрезал путы на его руках.
Король повернул к нему напряжённое, побледневшее лицо.
— Это правда… правда… — повторил он. Голос его громко прозвучал в тишине, опустившейся на холм.
— Я дам тебе и другую правду. — Из ничего Мирддин извлекал слова, которые — он знал это — должен был сказать. — Твои дни приближаются к концу, верховный король. Знай, что с вечерней звездой появится Амброзиус!
Глава 4
— О тебе говорят как о пророке, мальчик.
Воин в красном плаще откинулся, обнажив нагрудный панцирь старой римской работы; на нём бог в лавровом венке сжимал в руке пучок молний. Воин был приземистый, с замкнутым лицом, как будто считал проявление эмоций недопустимой слабостью. Римлянин чувствовался не только в его одежде: о римском происхождении напоминала обветренная, смуглая кожа, коротко остриженные волосы, гладко выбритое лицо.
Мирддин ощутил целеустремлённость этого человека, как ощущают особое оружие. Это настоящий вождь. Всё, что говорили об Амброзиусе Аврелиане, оказалось правдой: он был последним из римлян со всеми их достоинствами, а может, и недостатками. Предводитель, за которым идут. Но не его искал Мирддин, не ему суждено сплотить Британию в единую нацию. Он слишком римлянин, чтобы быть для многочисленных племён чем-то большим, чем удачливый военный вождь.
— Господин. — Мальчик тщательно подбирал слова. Он не мог сказать всю правду, потому что Амброзиус ему не поверит. — Господин, я горец и хорошо знаю эту землю. Я лишь сказал людям короля, что на этом холме нельзя строить башню, потому что под землёй скрывается источник.
— А драконы, красный и белый? Наши пленники клянутся, что видели их схватку, — быстро возразил Амброзиус. — Откуда они явились, тоже из твоего ручья?
— Господин, люди видят то, чего ожидают. Вода оказалась там, где я сказал, поэтому они готовы были увидеть и остальное. Драконы были лишь в их воображении. Белый дракон саксов поддерживал Вортигена, а красный дракон нашей земли терпел поражение.
Он спокойно встретил пронзительный взгляд вождя.
— У меня нет опыта в колдовстве, — проговорил Амброзиус с выражением, которого невозможно было не понять.
— Колдовство оскорбляет богов и обманывает глупцов. Помни это, юный пророк! Хотя человек и имеет право хвататься за любое оружие, чтобы спасти свою жизнь, но потом ему лучше больше к этому оружию не обращаться. Мы сражаемся открыто, вот этим. — Он коснулся меча, лежавшего перед ним на столе. — Магия ночи, зло колдовства — это не для нас. Пусть трижды проклятая саксонская девка, покорившая короля, пробует эти штуки.