Их было четыре, нет, пять, — больших светлых пятен. Два соединены узкой полоской, ещё два соединены полосой более широкой. Были и меньшие пятна, одни близко к большим, другие дальше. Яркие огоньки разбегались по всей поверхности в полном беспорядке.
Сандер внимательно изучал рисунок, но, к сожалению, так и не смог ничего понять. Он нажал следующую кнопку, и в овале появился новый рисунок. Линии переместились, образуя совсем другие очертания. Но яркие огоньки совершенно исчезли, а светлые пятна поблекли.
— Наш мир…
Сандер быстро повернулся, рука его легла на рукоять ножа. Ему не понадобилось рычание Рина, хотя в тот момент он удивился, почему койот не предупредил раньше. На этот раз голос был не бестелесным и доносился не из воздуха. Эти слова произнёс человек. Он ковылял по комнате, рассматривая Сандера так же настороженно, как и Сандер его.
Незнакомец выглядел весьма непривлекательно. Некогда высокий, теперь он согнулся, плечи обвисли. Слишком худые руки и ноги и разбухший живот подчёркивались облегающим костюмом. Голова была покрыта редкой щетиной, как будто её побрили, а потом волосы отрасли на дюйм. На верхней губе белела седая полоска усов, в остальном лицо было лишено растительности. Кожа на лице и руках с распухшими пальцами белая, почти такая же, как у Белых, но с сероватым оттенком.
В одной руке он держал небольшую трубку, направляя её на Сандера. При этом одну руку он поддерживал другой. Сандер решил, что это оружие. Кузнец заранее чувствовал уважение к оружию, которое под стать окружающему.
— Наш мир… — повторило привидение в сером и гулко закашлялось.
Сандер услышал визг койота и посмотрел в его направлении. Сандер видел однажды, как Рин напал на быка и продержал это злобное животное, пока не появились всадники Кочевья. Этот самый Рин прижался к полу и скулил, как будто его побили. Сандер почувствовал приступ гнева.
— Что ты сделал с Рином!
Незнакомец улыбнулся. «Животное получило урок. Я Максим — ни одно животное не смеет скалить на меня зубы. Я тебя предупредил, парень. — Он сделал широкий жест, обводящий не только помещение, в котором они находились. — В моём распоряжении такие силы, о которых вы, варвары снаружи, даже не имеете представления. Я Максим, Избранный! Были такие, кто предвидел, кто подготовился… Мы, мы одни спасли знания человечества. Мы одни!» — Голос его перешёл в тонкий вопль, отчего Рин снова завизжал, а Сандер почувствовал глубокое беспокойство. Кузнец понял, что граница между здравым рассудком и безумием уже пересечена этим скорченным человеком.
— Да, да, — продолжал тот, — мы сохранили, мы выдержали, мы здесь единственный разум, единственная оставшаяся цивилизация. Варвар, хорошо посмотри на меня, я — Максим! Здесь, — узловатым пальцем он постучал себя по лбу, — больше знаний, чем ты можешь получить за две жизни. Ты хочешь их украсть? Невозможно. Они заперты здесь. — Он снова коснулся своего лба. — Ты даже не понимаешь, что тебе нужно, настолько деградировал ваш род. Ты даже не человек больше, не то, что Предки!..
Голос его становился всё более резким. Достаточно было одного взгляда на Рина, чтобы понять, что в распоряжении этого сумасшедшего действительно имеется грозное оружие. Сандер не сомневался, что безумец с готовностью использует его против всякого. А что случилось с Фейни и пеканами? Сандер был уверен, что это и есть та сокровищница, которую она разыскивала. Но встретила ли она Максима и заплатила ли за это? Он представил себе, как Фейни встречает смерть от этих рук.
— Чего ты хочешь? — между тем спрашивал Максим. — Чего ты просишь у Максима? Способов убийства? Я могу показать тебе такие, что твой разум растворится в ужасе. Мы знали их, да, знали их все! У нас есть болезни. Достаточно засеять ими землю, и люди будут умирать, как отравленные насекомые. Мы можем сохранить тело человека живым, чтобы оно служило нам, но уничтожить его волю, даже его разум. Мы можем стереть с лица земли целый город, нажав на одну кнопку! Мы хозяева. Это место создано нами, потому что мы знали, что некоторые должны спастись, что наша цивилизация должна выжить. И она сохранилась, и мы живы…
Он замолк, возбуждение покинуло его болезненное лицо. Он казался опустошённым, как будто сам стал жертвой болезни, разрушающей мозг, которой только что грозил.
— Мы живы… — повторил он. — Мы живём дольше, чем все люди до нас. И после этого наши дети… Как ты думаешь, варвар, сколько мне лет? — вдруг спросил он.
Сандер отказался делать догадки, которые могут оказаться ошибочными, он побоялся разбудить злую волю этого безумца.