Он получил свойство, вслушиваясь в речь на чужом языке, улавливать мысли, рождающие слова, и понимать сказанное. Он знал, как уменьшить вес: один раз он уже применил эту способность к упавшему камню. Если понадобится, он использует это своё умение в полную силу.
Бродя меж камней, он критически оценивал свое обучение. Возможно, он знает больше Лугейда, но знания его могли бы быть гораздо значительнее, если бы их раса не впала так глубоко в варварство. Он знал это и чувствовал нарастающее раздражение. Всё равно, что стоять у входа в сокровищницу, знать, что любой вошедший овладеет сокровищами, и быть не в состоянии преодолеть невидимый барьер.
Но камни и меч успокаивали его, внушали уверенность.
Он часто размышлял, из какого металла выковано оружие Небесного Народа. Были ли небесные люди похожи на него, сына без отца? Зеркало показало ему много чудес, и он знал, что небесные люди не сражались так, как сражаются теперь: человек против человека, лицом к лицу. Они повелевали громами и молниями и били на расстоянии. Он дрожал и по-настоящему заболел, когда зеркало показало ему картину последних битв, когда весь мир пылал, поражённый до самого сердца. Вскипали моря, горы вздымались и опадали с лёгкостью, с какой Мирддин мог швырнуть кусок земли.
Мальчик хотел испытать силу меча и слов, поднять один из упавших камней. Но осторожность не позволила ему провести такое испытание. Он не знал, услышит ли его Нимье, и поэтому с терпением, которое старательно вырабатывал в себе, ждал возвращения Лугейда.
Была весна, хотя он утратил точный счёт дней. Трава у камней позеленела, свежие листочки раздвигали пожелтевшие, убитые морозом. Мирддин наблюдал, как распускаются цветы. Пели птицы, дважды видел он, как лис с лисицей играли меж камней. В нём самом нарастало какое-то беспокойство, которое он пытался подавить. Дважды во сне он видел Нимье и, проснувшись, испытывал стыд. И всё время смотрел он на тропу, по которой уехал Лугейд.
Он начал считать дни, укладывая камешки в линию у двери. Друид вернулся, когда он положил пятнадцатый камень. Он вернулся не один, с ним было шесть копейщиков. Воины не подъехали ближе, они беспокойно поглядывали на камни.
Лугейд облегчённо вздохнул, слезая со спины пони. Он поднял руку, приветствуя подбегающего Мирддина.
— Все хорошо? — спросил юноша. Но лицо друида было мрачно, и Мирддин остановился, неуверенно посмотрев на всадников, которые не шевелились. Было похоже, что они с радостью при первой же возможности ускачут отсюда.
— Только отчасти. — ответил Лугейд. — Амброзиус мёртв.
Мирддин застыл. «Как он погиб — в битве?»
— Нет. Он умер из-за заморской волчицы, хотя она и дотянулась до него лишь из могилы. Она и верховный король погибли в пламени лишь на день раньше. Но смерть, посланная ею, настигла Амброзиуса руками её служанок. Правду узнали слишком поздно.
Лучше бы он погиб в битве, подумал Мирддин. Амброзиус не заслужил такого конца.
— Мир ему, — негромко проговорил мальчик. — Такого мы больше не увидим. — Какое-то воспоминание шевельнулось в нём. Но ещё не время было ему действовать, и воспоминание тут же ушло.
— Да, он был герой. И как герой, он будет лежать здесь!
— Лугейд указал на Место Солнца. — Тебе удастся осуществить свой поиск, Мирддин. Сводный брат Амброзиуса теперь возглавляет войско. Он следует старым обычаям. Я говорил с Утером, которого люди называют Пендрагоном. Он хочет, чтобы Королевский камень был отобран у заморских варваров и привезён назад, в Британию. Он станет надгробным камнем героя.
Странны прихоти судьбы! Хоть и велико было желание Мирддина выполнить приказ, он всё же хотел, чтобы причина у приказа была другая и чтобы с ним не была связана смерть. Он попытался вспомнить Утера; перед ним смутно встал облик высокого молодого человека, с рыже-золотыми волосами, достигавшими по старому обычаю плеч, с розовым лицом, с изогнутым в смехе ртом. Но в лице его не чувствовалась сила, жившая в смуглом, гладко выбритом римском лице Амброзиуса.
— Король отправил к берегу отряд. Там ждёт корабль. Возможно, камень придётся выкупать кровью, — продолжал друид.
Мирддин медленно покачал головой. «Я не хотел бы отбирать его силой…»
Но он знал, что сделает всё, чтобы добыть Королевский камень.
В пути Лугейд рассказывал ему о новом правителе.
Амброзиус никогда не пользовался королевским титулом, довольствуясь присвоенным заморским императором званием герцога Британского. Но теперь, после смерти Вортигена и исчезновения его войска, Утер готов был протянуть руку к королевской короне, и никто не помешал бы ему в этом.