Медленно вернулся юноша к Королевскому камню и положил ладонь на его грубую поверхность. Какая сила! Он чувствовал, как его внутренняя энергия сливается с излучением камня. Уверенность, пошатнувшаяся при исчезновении Лугейда, вернулась к нему.
Нет, он не бесцельно пришёл сюда. Нужно разбудить силы, которые, как он думал, предоставят безопасность Артуру и уберут преследователей с его пути. И вот, используя слово и мысль, ударяя в определённом ритме по камню лезвием ножа, он сделал это. Он чувствовал, как отвечают ему камни, как собираются силы, словно невидимое войско. И он собрал все силы, направил их — и выпустил, как стрелу из лука, на север к маленькой долине Эктора.
После чего Мирддин ощутил неимоверную усталость и опустошённость. Опустившись на траву, он прижался плечами к Королевскому камню, глаза его были устремлены в небо, на облака, медленно плывущие по своим делам, недоступным пониманию человека. За облаками, за голубизной неба находятся другие миры, и их гораздо больше, чем может сосчитать человек. Эти отдалённые миры населены, но зеркало редко и бегло показывало ему эту жизнь. Однако если небесный народ вернётся, его корабли послужат мостом к этим мирам. Хватит ли у него смелости улететь к другим мирам? Он не знал, но мысль эта возбудила его. Долго ли будет продолжаться ожидание?
Люди мыслят годами, Повелители Неба — столетиями. Жизнь человеческая коротка. А у Повелителей Неба? Может, в три, в четыре, в сто раз длиннее человеческой? Он чувствовал, что немного боится тех, кто придёт по его зову, если он сумеет сделать всё, чему научило его зеркало.
Мирддин уснул рядом с пони, щиплющем у камней едва проросшую траву. Во сне заработало его воображение и показало ему необычные картины, на которые лишь намекало зеркало. Но в этих картинах не было ничего угрожающего, хоть они и были неземными. Мирддин ощущал лишь удивление и радость.
Города — и какие города! — с сияющими башнями из радужного стекла высоко в небе, совсем иного цвета, чем земное. Другие башни под поверхностью волнующегося моря, красные, как драгоценные кораллы, показанные торговцем с южных земель. Но хоть он мог представить себе города, их обитателей он не видел. Может, человек способен видеть в воображении лишь равных себе?
Солнце зашло за облака, собирались тучи. Мирддина разбудил резкий ветер, предвещавший дождь и бурю. Он взял пони за повод и прошёл к хижине Лугейда. Здесь он провёл ночь, слушая рёв ветра. Дважды молния ударяла в Королевский камень, как будто он привлекал к себе ярость неба.
Мирддину не раз случалось попадать в бури, но такой, думал он, видеть ещё не приходилось. Он заткнул уши пальцами, закрыл глаза, но буря продолжала преследовать его. В воздухе чувствовался странный запах. Силы, которые люди и не надеялись обуздать, сбесились и готовы были стереть жизнь с лица земли.
Несмотря на страх, Мирддина охватило сильное возбуждение. Он хотел бежать сквозь хаос, кричать и кричать, забыть всё, стать частью этой ярости, освободиться от напряжения, от необходимости постоянно быть начеку.
Но к утру буря кончилась. И лишь корни деревьев, торчащие к небу, откуда пришла их смерть, напоминали о ней. Мирддин ощутил необыкновенное спокойствие. Как будто буря прогнала его неуверенность и страх. Осталась только свобода, обретённая в эти тёмные часы.
Вместе с бурей исчезло и ощущение, что его преследуют. Но он не мог допустить небрежности и подошёл к пещере только через несколько дней окольного маршрута, двигаясь со всеми возможными предосторожностями. На этот раз его не приветствовал Вран, хотя Мирддин свистом позвал его и положил на землю еду. Наблюдая и прислушиваясь, Мирддин вдруг осознал, что горный склон охвачен странной тишиной. Не было видно птиц. Даже ветер стих.
Он вслушивался не только ушами, но и разумом. Само по себе отсутствие жизни служило предупреждением. Он догадывался, что могло произойти. Хитроумный враг не стал тратить времени на преследование, а явился прямо сюда.
Нимье!
Он снял с пони седло и упряжь и отпустил животное, стараясь не показывать, что подозревает что-то. Бросив несколько быстрых взглядов в направлении пещеры, он решил, что там всё-таки никто не побывал. Камни, которыми он прикрыл вход в расщелину, не были тронуты. Больше всего теперь его беспокоил меч. Он был уверен, что ни один из небесных механизмов вынести невозможно: они слишком велики и не пройдут в щель. Как они попали в пещеру, он не знал; возможно, они находились там уже много столетий.
Другое дело — меч, а Нимье знает, что он обладает мечом. Возможно, она хочет отобрать у него оружие. Положив седло на плечо, он пошёл к пещере. Нимье знала о ней, так что он не раскрывает тайну. Но если только он проникнет внутрь, Нимье тотчас убедится, что она осталась в дураках. Мирддин хорошо знал, что зеркало обладает своей защитой, миновать которую может только он.
Он работал быстро, не оборачиваясь, не оглядываясь через плечо. И испытывал всё нарастающее напряжение. Кто-то пытался подавить его волю, но он сумел противостоять этой команде. Мирддин как будто снова слышал звенящий смех Нимье, он чувствовал, что она следит за ним, ждёт, давит на его волю, хочет заставить его повиноваться. Но она слишком самоуверенна, слишком убеждена в своей силе. Он же не должен быть самоуверенным, ему скорее необходима предусмотрительность.
Возможно, она привыкла легко добиваться повиновения, создавая иллюзии, которые он тоже теперь умел создавать. И она до сих пор не встречала достойных соперников.
Он не стал противиться, потому что на этом этапе их желания совпадали: она хотела, чтобы он вошёл в пещеру, он хотел убедиться в сохранности меча. И вот отброшен последний камень. Мирддин вступил в извивающийся туннель. Снова он убедился, что даже расширенный проход тесен для него. Протискиваясь, он разорвал одежду и расцарапал кожу.
Пещера была погружена в полутьму, горело лишь несколько небольших огоньков. Мирддин опустил седло и направился прямо к нише, где спрятал меч. Свёрток находился на месте, но Мирддин вытащил меч из ножен, чтобы убедиться, что он цел. В темноте меч сверкнул тусклым собственным светом. Держа рукоять в правой руке, Мирддин пальцами левой провёл по гладкой поверхности. Прикосновение, как к Королевскому камню, дало ему ощущение необыкновенной силы, огромной энергии, которую он может освободить по своей воле. Это не просто орудие, предназначенное для добывания Королевского камня. Он будет использован и в будущем, а как, это станет ясно со временем. Но пока меч цел, и Мирддин снова завернул его в ткань.
— Мерлин! — голос, но незнакомый.
Он обогнул ближайший механизм и посмотрел в темную поверхность зеркала. Оно покрылось серебристым туманом и в середине призрачного сияния стояла Нимье. Теперь она превратилась в женщину, и её женские качества, так взволновавшие Мирддина в Месте Солнца, стали сильнее, гораздо сильнее и выразительнее. Зрелище женщины, глядевшей на него, как будто она действительно стояла за зеркалом, ошеломило. Мирддин встретился с ней взглядом.
— Мерлин! — Это был не призыв к вниманию, а скорее приветствие близкому по духу человеку. Несмотря на всё разделявшее их, они в чём-то были близки.
— Увы, бедный Мерлин! — В её голосе не было насмешки, скорее в нём звучала жалость. — Ты попал в ловушку, и она захлопнулась. Все твои планы теперь уничтожит время. Те, кто поручил тебе выполнить твои задачи, умны. Но всё же недостаточно. Они поставили охрану вокруг своего зеркала, но, может, они не знали, что можно поставить охрану вокруг охраны. Мерлин, ты ушёл под землю, как преследуемая лиса, но, в отличие от лисы, ты не сможешь выйти оттуда!
Я установила силовое поле, и оно не даст тебе выйти, пока твоя человеческая часть не погибнет от голода и жажды. Это ужасный поступок, да, но если тебя не остановить, ты натворил бы дел ещё хуже. Твой Артур будет жить, ничем не отличаясь от других людей. Так распадается в пыль твоя мечта о королевстве. Артур не получит корону, и смерть в безвестности станет его уделом. Прощай, Мерлин. Жаль, что мы не смогли с тобой действовать сообща, как родичи.