Штурмовики, в пуленепробиваемых кирасах и масках, ворвались в дом и начали делать свою кровавую работу.
Иван видел только вспышки в окнах, грохот трёхствольных дробовиков и громкие хлопки наступательных гранат.
Спустя десяток минут во двор вытолкали испуганного и обгадившего портки Нюса Камдера, а также всю его семью, представляющую собой жену и двоих сыновей.
– Вам… Вам этого просто так не оставят, Иван! – набравшись смелости, начал дерзить Нюс. – Фельдмаршал Бург обещал…
– Мне всё равно, – Иван выхватил пистолет Диба и выстрелил.
Пуля пробила лоб Нюса, он упал, а его жена громко завопила.
Следующая пуля досталась ей, а ещё две сыновьям Камдера. Кровников и мстителей Иван себе позволить не мог.
– Мы закончили здесь, – сказал Иван. – По машинам.
Убийство детей оказало шокирующий эффект на его солдат.
– Не слышу суетливого топота сапог! – заорал на них Иван.
Его окрик возымел благоприятный эффект и охранники забегали, загрузившись в подъехавшие к воротам грузовикам.
– Четыре человека безвозвратно, – отрапортовал сержант Когир, временный командир роты. – Восемь ранено.
– Тела закрепить на крыше, – приказал Иван. – Раненых перевязать и отправить на резервной машине на аэропристань № 4.
– Есть! – козырнул Когир.
Этого действия Ивана не удивили. Психопаты тянутся друг к другу, видимо.
Как выйдет у остальных, неизвестно, но это и не особо важно. Важно выбить как можно больше участников заговора, а затем убираться из города подальше. Корабль ждёт.
Следующим по списку был Моно Шомбли. Если Иван допускал, что кто-то из бизнесменов предпочёл убраться из столицы на время беспорядков, то в наличии в городе Моно он не сомневался. Потому что группа скрытого наблюдения докладывала, что он никуда не уезжал. А если всё-таки надумает куда-то выезжать, то его машину подорвут заблаговременно заложенным на дороге зарядом.
Грузовики зарычали двигателями, после чего поехали по новому адресу.
Моно жил в сравнительно небольшом домике на большом участке, огороженном трёхметровой стеной из стальных прутьев.
На въезде на участок была обнаружена живописная картина мощи местной взрывчатки. Группа скрытого наблюдения была вынуждена задействовать заряд, поэтому машина Моно лежала в кювете. Всё вышло не так, как планировал Иван.
Охрана на КПП была поголовно мертва – ребята из группы перебили их всех, спрятав тела в будке. Не очень чистая работа, но они только учатся новому виду боевых действий, поэтому простительно.
Обследование машины показало, что Моно в ней нет. Но богатей обнаружился в компании членов группы наблюдения, вышедшей из густого кустарника.
– Ваш клиент? – спросил один из ребят, одетых в маскировочные костюмы.
– Это ничего не изм… – заговорил Моно.
Иван вскинул пистолет и прострелил ему голову. Смысл разговаривать, если он пришёл его убивать?
– Семья? – спросил Иван.
– В доме, скорее всего, – ответил старший группы.
– Взять дом штурмом, всех убить, – приказал Иван.
Рота была очень не уверена в приказе, поэтому замешкалась, но сержант Когир особо громко и матерно разорался, правда, без особого эффекта.
– Может, мы? – предложил тот же старший особой группы.
– Действуйте, – разрешил Иван, после чего посмотрел на посмурневшую роту. – Я разочарован в вас. Очень разочарован.
Пришлось ждать минут семь-восемь, прежде чем особые ребята закончили свою работу.
– Дом поджечь, – распорядился Иван. – После чего по машинам. У нас ещё есть работа.
Тут из толпы охранников вышел парень с взведённым пистолетом.
– Так же нельзя! – заорал он на Ивана.
– Это война, – улыбнулся ему тот. – Их отец уготовил для вас кое-что похуже, чем просто смерть. Когда-нибудь я вам расскажу. Убери пистолет, пока я не прострелил тебе голову.
Парень явно очень хотел пристрелить Ивана. Иван даже понимал его.
Наконец, парень не выдержал давления взглядов, сосредоточенных исключительно на нём, после чего снял курок с боевого взвода, в сердцах бросил пистолет Диба в кобуру и ушёл за спины товарищей.
– Ещё одна такая ерунда – буду убивать на месте, – сказал Иван. – Если хотите пристрелить меня – лучше стреляйте сразу, не пытаясь «вразумить» меня словами о добром и вечном. Я не верю в доброе и вечное, словами меня не остановить. Потому что я знаю, что делаю.