– Тридцать два?! – воскликнул гробовщик Морс. – У меня нет столько гробов!!!
– Постарайся, надорвись, перетрудись, но мне нужно похоронить тридцать два человека, – ответил Иван. – Я взял на себя такие обязательства. Или я пойду к твоим конкурентам.
– Да иди, блядь, на здоровье! – вспылил Морс, после чего Иван начал разворачиваться. – Нет, стой! Не иди! Я погорячился! Найму пару повременщиков и сделаем всё сегодня же! Какое качество гробов тебя интересует? Как всегда?
– Да, самые лучшие, – кивнул Иван. – Дуб, надгробия из базальта, ритуальные квадраты из того же камня.
– Месячный запас досок просру сегодня… – посетовал Морс.
– Слушай, я же даю тебе возможность заработать… – начал Иван.
– Да понимаю я! – перебил его гробовщик. – Но не тридцать два же человека!!! Тридцать два!!! Да ты с ума сошёл?!
– Меня оправдали республиканский страж и управа, – вздохнул Иван. – Я был в своём праве и защищал свою жизнь. Правда, мне придётся уезжать в скором времени…
Когда республиканский страж протрезвел и понял, что подарок в виде двух ящиков креплёного вина от цеха цирюльников – это подлая уловка, чтобы у нападающих было больше времени на разрушение мастерской, Иван был очень быстро и полностью оправдан. Ещё градоправитель был на его стороне, так как первый налоговый платёж сильно улучшил положение вещей в городе, что позволяло смотреть сквозь пальцы на «некоторые вольности», позволенные себе Иваном при самообороне.
Но с самого утра поступают многочисленные жалобы от горожан, в которых они требуют наказать преступника и разрушить его предприятие. Люди не хотят понимать, что мастерская Ивана – это потрясающая возможность для Ерана. Возможность, которая появляется один раз в истории.
– Жаль слышать такое, – вздохнул гробовщик Морс. – Но да, ты прав, такого тебе, даже если ты был со всех сторон прав, никогда не простят.
Во время службы в ОКСВА Иван сталкивался с такой вещью как «бадал», что в переводе с пушту означает «месть». Разные домашние «эксперты» болтают, что это у народов Кавказа обычай кровной мести достигает невероятной степени ожесточения, но то, что понимают под кровной местью кавказцы, далеко не то же самое, что под этим понимают пуштуны. У пуштунов поводом для кровной мести может стать спор за очерёдность водопоя для скота, что, порой, становится началом для длительной и кровопролитной резни между несколькими родами. Чеченцы за такую мелочь конфликтовать не будут, а пуштуны, посчитавшие, что им был нанесён неустранимый урон чести, с готовностью достанут кинжалы и автоматы, после чего пустят их в ход.
Большая часть эпизодов длительных войн между пуштунскими родами, о которых слышал Иван, начинались с сущей ерунды, наращивая ожесточение с течением лет. Если даже в Средневековье у конфликтов между племенами и феодальными государствами были хоть какие-то обоснованные причины, политические или экономические, то у пуштунов всё было не так. Им только дай повод обидеться и потерпеть урон чести…
Сам Иван несколько раз становился объектом охоты нескольких пуштунских родов, коим сильно попортил кровь. Кто-то бы испугался, кто-то бы попросил перевода в другую часть Афганистана, но не Иван. Ивану было плевать на мнение всех окрестных пушту с самого высокого минарета самой престижной мечети Кабула.
К концу службы, из-за такого отношения к местным, он даже сумел заработать некую репутацию среди моджахедов. В Пандшерском ущелье, где орудовали, известные на весь Афганистан, Ахмад Шах Масуд и майор Борис Керимбаев,[16] более известный моджахедам по прозвищу Кара Майор.
С последним Иван никак не пересекался, ведь это были СпН, пусть и носящие форму десантников, поэтому боевые задачи их никак не пересекались.
«149-й гвардейский мотострелковый Ченстоховский Краснознамённый, ордена Красной Звезды полк», – напомнил себе Иван название подразделения, в котором он фактически сформировался как человек. – «Надо было не ерепениться и продолжать сверхсрочку, может, не ввязался в эту кровавую карусель и жил бы сейчас где-нибудь в Пензе, на пенсии, может, семью бы уже давно завёл и забыл всеми богами проклятое прошлое…»
Воспоминания из прошлой жизни, совершенно не волновавшие его раньше, теперь воспринимаются по-особенному остро. А ещё эти сны. Реалистичные кошмары, которые, на самом деле, не кошмары, а облицованные эмоциональным окрасом воспоминания о его опасном существовании, в Афгане, а затем в новообразованной Российской Федерации…
– Мне нужно срочно похоронить всех этих людей, – вздохнул Иван, вынырнув из омута воспоминаний. – Я дал обещание управе и республиканскому стражу.
16
Борис Тукенович Керимбаев (12 января 1948 – 12 февраля 2019) – также известный как Кара Майор (на тюркских языках «кара» означает «чёрный», то есть это прозвище буквально переводится как Чёрный майор). Он был командиром 177-го отдельного отряда специального назначения, 12 июня 1982 года направленного в Пандшерское ущелье, аккурат после очередной Пандшерской операции, для чего был совершён 500-километровый марш. Спецназ под его командованием действовал с особой эффективностью, практически непрерывно атакуя и разбивая вооружённые формирования моджахедов, насылаемые Ахмад Шахом Масудом, у которого началась нестерпимая попаболь, о чём косвенно свидетельствует то, что он назначил за голову Кара Майора награду в миллион долларов. Вроде бы немногочисленный отряд, состоящий из 498 человек, восемь месяцев делал все действия Шаха Масуда малоэффективными и всё более отчаянными. Во многом поэтому Шах Масуд, пафосно именуемый Львом Пандшера, был вынужден пойти на перемирие с советскими войсками, на переговорах о котором присутствовал также Борис Керимбаев, вероятно, его пригласили, чтобы доставить Шах Масуду ещё больше попаболи. Примечательно, что после распада СССР Кара Майору не нашлось места в Министерстве Обороны Республики Казахстан, по неизвестным причинам, но зато его подчинённый, Сакен Адилханович Жасузаков (ныне генерал-полковник в отставке), служивший в 177-м ОСН командиром разведроты, при новой власти поднялся очень высоко и в итоге стал целым министром обороны. Несколько лет назад в сети потешались над наградами Жасузакова, типа, Казахстан – это мирная страна, а министр обороны, видимо, по ночам втихаря воюет, но в этом случае юмористы были нихрена не правы, потому что этот человек действительно воевал, причём в очень хреновых условиях Пандшерского ущелья, ещё и непрерывные восемь месяцев, не считая его остальной службы в Афгане. Лично знакомые с Кара Майором говорили, что человек он был прямой, склонный сказать так, как есть, когда надо так, как удобнее, за что его не очень любило командование. Поэтому наград было мало, награждали его редко и вообще практически забыли сразу после Афгана. Умер Борис Керимбаев 12 февраля 2019 года, после продолжительной болезни. В память о нём установили мемориальную доску, а также назвали воинскую часть его именем.