— Так вон он, в сумке лежит, — она кивнула в сторону тумбочки. — Не звонит!
— Настройки смотрела?
— Какие? Я понятия не имею, где они находятся.
— Давай, сделаю. А то мама тебе дозвониться не может, переживает.
— Сделай. Только скажи, пусть не переживает. Я сама ей позвоню ей, когда скажут, что к чему. Всё равно меньше недели не продержат.
Разговор затянулся на полчаса. А потом, когда я вышла из здания и направилась по дорожке, меня ожидал новый сюрприз. Знакомый голос окликнул меня, от чего я споткнулась и резко остановилась, оглянувшись. Я сразу же сообразила, кто это, ведь уже три дня он раздражал меня своими нелепыми порой вопросами.
— А-а-а, это ты, Королёв? — протянула я.
— Привет! — обрадовано сказал он, подходя ближе.
— Да вроде только недавно виделись! — огрызнулась я в ответ.
— У меня здесь мама лежит, в том корпусе, — он указал рукой на больницу. — На третьем этаже.
Я повернулась, рассматривая его. Он вёл себя вполне естественно, и почему-то не вызывал раздражения в тот момент. Мне вдруг стало жаль его, я представила, что значит переехать в абсолютно иной город, где никого не знаешь, нет друзей, да ещё и мама в больнице, а отец постоянно на службе. Он стоял передо мной без малейшей улыбки, глядя не моргая прямо в глаза, приглаживая одной рукой тёмные волосы одной рукой. В другой руке он держал перекинутую куртку, а сам был в белой футболке с надписью какого-то футбольного клуба.
— Серьёзное что-то? — вдруг спросила я, глядя на него.
— Да… неважно. А ты что здесь делаешь? — осторожно спросил он, боясь нарваться на новую порцию возмущений.
— Бабушка здесь… сегодня на скорой привезли, — ответила я, сделав небольшую паузу. Ты сейчас куда?
— Домой, наверное. Вот только отсюда ничего прямого не едет. Придётся с пересадкой, через центр. А ты где живёшь?
Некое подозрение закралось мне в душу, но я тут же выбросила из головы все сомнения. Он всего лишь мальчишка, мой одноклассник. И он не представляет мне никакой угрозы. Мы медленно шли вместе по дорожке, я ковыряла ногой мох, что проступал между швами в плитке, немного нервничая, ведь я давно не ходила ни с кем вот так. Но он оказался неплохим собеседником.
В разговоре о книгах, которые он, как выяснилось, тоже читал, мы добрались до остановки, а потом вместе ждали автобус. Затем он ехал со мной до центра города, откуда мне предстояло идти домой уже пешком, но Никита увязался за мной, не отставая ни на шаг.
— Карина, подожди! Куда ты?
Я остановилась, глядя в его серые глаза.
— Вообще-то я иду домой, если ты ещё не понял. Мы вместе доехали, а тебе, кажись, пересаживаться теперь.
— Я провожу тебя!
— Эй! Не стоит этого делать! Предупреждаю, мне общение не нужно. Так что как-нибудь без тебя дойду! — огрызнулась я, шагая от него прочь по безлюдной в тот момент улице. Откуда-то подул ветер, неся мимо меня листву, и вдруг повеяло холодом, заставив меня ускорить шаг.
— Карина! Постой!
— Нет! — отрезала я. — Завтра увидимся.
Он не стал меня догонять, а так и остался стоять посреди тротуара, молча глядя мне вслед, а я хотела быстрее покинуть эту улицу и попасть домой, чтобы закрыться ото всех в своей комнате. Единственное, что омрачало момент, это то, что скоро должна была придти моя мама, которую я ещё не простила за вчерашний день.
Но зато я быстрее лягу спать и вновь встречу в своём сне Дэна, которого я хотела видеть больше всех остальных на этом свете хоть и боялась его. Но тот адреналин, что я получала во время встреч с ним, положительно действовал на меня, придавая настроение.
В какой-то момент мне показалось, что мимо проехала знакомая серебристая машина, и возникло некая мания преследования, но потом я решила, что всё это лишь моя фантазия. И почему Ветров так странно смотрел на меня вчера? А он симпатичный, этот следователь. И очень напоминал мне кого-то, сама не знаю кого. Если бы я могла чувствовать что-либо помимо ненависти, и не те события, то вполне могла бы в него влюбиться.
Я ещё раз подняла глаза туда, где мне только что примерещился его автомобиль, и мне стало страшно. А вдруг кто-то знает о том, что я скрываю всё это время? Что будет тогда? Почему всё произошло именно со мной? Во всём виновата моя мама. Ведь если бы она не развелась с папой, ничего бы не случилось. И если бы не водила никого домой. И смотрела бы за своим единственным ребёнком, а не спихивала это на бабушку и улицу.
Интересно, был кто-нибудь там, в том месте, где находился мой секрет? Я не была там с того самого дня, боясь даже думать об этом. Интересно, есть ли в мире люди, которые могут вот так, три года носить в себе столь ужасные вещи, скрывая от всех окружающих. Мне даже не с кем про это поговорить… разве что с моим ночным кошмаром. Может мне станет немного легче? Я не могла даже представить себе, что меня ждёт в случае, если про Олега узнает кто-то здесь, на Земле. Что будет дальше? Перечёркнутое будущее? Всеобщее презрение и шушуканье за спиной? Тюрьма? Вселенский позор? Таскание по судам и кабинетам следствия? Ещё большая ненависть к моей матери, которая не усмотрела за своим больным на голову любовником? Меня не устраивал ни один из возможных вариантов развития событий, но и носить в себе я больше не могла. Душа кричала и хотела поддержки, но только не от матери или кого-то из знакомых. Просто хотелось, чтобы меня поняли и пожалели.
Где найти выход из этого лабиринта, в который я себя загнала? Неужели это и есть причина моих ненормальных снов, в которых я вечно ищу выход из сложившейся ситуации? В тот момент я поняла, что я не совсем здорова, ведь только психически больному человеку могут во сне так реально мерещиться демоны-оборотни и лабиринты с непонятными локациями. Но если этот сон приятней реальности, то почему бы и нет? Зачем противиться своему же наркотику, хоть там и страшно, но это некий притягательный страх, заставляющий действовать решительно.
Задумавшись, открывая двери в подъезд, я не заметила, что оттуда выходит человек, и столкнулась с ним лбами, отскочив в сторону и потирая ушибленное место. Потом подняла голову, увидев своего соседа по площадке, который поднимал упавшие документы. Он выругался, а потом уставился на меня, не зная, что сказать. Мы впервые сталкивались со Станиславом лицом к лицу.
— Извините! — пробормотала я, пытаясь пробраться мимо него в открытую дверь.
— Ты что, слепая? — он наступал, и мне вдруг стало страшно.
— Я же извинилась…
— Ладно, живи, — он рассмеялся вдруг как-то злорадно, а я наморщилась в ответ, не понимая причины его смеха, — смотреть надо, куда прёшься!
— Хорошо, обязательно буду смотреть. Может вам помочь? — вдруг предложила я.
— Да! Держи, — он вручил мне кипу разбросанных бумаг, в которых я узнала бухгалтерские расчеты, ведь много раз видела, как похожее делала моя мама, когда ещё чаще бывала дома, — я пока остальное подниму.
Бумаги по двору разлетелись порядком, ведь ветер так и не утих, а напротив поднимался, не обещая ничего хорошего. Стас бегал, поднимая листки и складывая их на заднее сиденье своего автомобиля. Сейчас он был в костюме, что несколько нелепо смотрелся в такой ситуации, пиджак он снял, бросив на руль джипа, а галстук перекрутился и висел на спине. Тут ещё ко всему прочему зазвонил его телефон.
— Да! — прокричал он в трубку, ловя на ходу листок с синей печатью, который кружился вокруг него, не давая себя поймать. — Я знаю, что завтра тендер! Всё будет хорошо! Не мешай мне!
В трубке что-то проговорили, а Стас скосился на меня, кивая головой, чтобы я подошла к нему.
— Да пошёл ты! Говорю тебе, не успею заехать в банк! С утра деньги переведём! Всё успеем!
Я медленно подошла и вжала плечи, опасаясь попасть под раздачу, а потом вернулся ко мне, молча приняв из моих рук ценный груз. Краем глаза я видела, что суммы на документах проставлены немалые. Недаром он так переживал за каждый листок.
Но всё обошлось благополучно и он наконец-то, не говоря мне больше ни слова, нервно развернулся, заехав задними колёсами на клумбу, за которой ухаживали бабульки всего двора. Если бы кто-то увидел это его злодеяние, не видать бы ему целых стёкол в своей машине. Но никого больше сейчас не было и никто, кроме меня не смог оценить его поступок. Я же лишь улыбнулась, когда он, добавив газку, выскочил со двора, проскрипев на выезде тормозами, чтобы пропустить кого-то.