Последний поцелуй с Эдмондом стал каким-то вымученным (с ее стороны) и излишне страстным (с его). Она знала, что он не любит целоваться при прощании, поэтому такая пылкость удивила ее. Джастин деликатно отвернулся. Эдмонд хлопнул его по плечу:
— Смотри, ты мой друг, но за нее головой отвечаешь, — шутливо-строго наказал он и подмигнул Джастину.
— Конечно, — ответил тот без улыбки.
Еще бы, подумал Джастин. Головой. Сердцем. Спасением своей души. Он смотрел на Саманту, видел странную печаль в ее каштановых глазах даже тогда, когда она улыбалась, и ему хотелось схватить Эдмонда за шкирку и хорошенько потрясти, чтобы сбить с него дурь, спесь, морок, черт знает что еще… Пусть бы обнял ее, поцеловал — по-настоящему, а не так, чтобы вся очередь на посадку видела и слышала, что они пара — и как можно скорее вез домой, в тепло, отогревал ее, а то ведь она не оттает, стоит, как замороженная фигурка, и переминается с ноги на ногу: скорее бы расстаться.
Потом может быть поздно. Джастин не знал почему, но был уверен в этом. Его слегка трясло от нервного возбуждения перед предстоящим полетом. Он любил путешествовать самолетом — не так опасно, как на мотоцикле, но все же… Но никогда не видел Ирландии.
Хотя, если быть откровенным, его волновали сейчас совсем не красоты, которые предстоит увидеть.
В самолете Саманта расслабилась, совсем чуть-чуть, но он это почувствовал.
— Ну что, полетаем? — спросила она, как будто приглашала прокатиться на ее личном самолете.
— Ага.
— Вот и славно. — Она откинулась на сиденье, пристегнула ремень и закрыла глаза, всем своим видом показывая, что намерена спать. Вряд ли, конечно, ей хватит получаса, чтобы выспаться… Но Джастин все равно старался не производить лишнего шума, чтобы не тревожить ее.
Саманта сумела отключиться всего на несколько минут и проснулась потерянной и с растрепанными нервами, однако неким чудесным образом Эдмонд исчез из ее мыслей. Осталось только базовое неудобство, как будто нужно долго сидеть на жесткой и узкой металлической скамейке, а деваться некуда.
Дублинский аэропорт был мал и уютен.
— Жаль, что легла спать, — посетовала она. — Надо было напиваться.
— Никогда не замечал у тебя тяги к алкоголю, — удивился Джастин.
— О, ты просто плохо меня знаешь. В отпуске я просто кара Господня.
— Так, а почему мне никто не сказал?! — притворно возмутился Джастин. — Кстати, в дьюти-фри я купил две бутылки джина. Просто на всякий случай. Будешь?
— Нет, мне кажется, это несерьезно — набираться в аэропорту джином, привезенным из Лондона. Уж лучше — ирландский паб. Местный колорит и все такое…
— Как скажешь. Только я не пью.
— Тем лучше. Значит, мы не опоздаем на электричку.
— А ты уверена, что не хочешь посмотреть На Ирландию трезвыми глазами?
— Посмотрю, Джастин, обязательно посмотрю. Как-нибудь попозже.
Впрочем, Саманта только хотела посмотреть, как это делают в Ирландии, — и чуть-чуть расслабиться. Напиваться до поросячьего визга она не планировала.
Паб, который они нашли, — настоящий паб, стилизованный под старину, в историческом квартале, с пивной кружкой на вывеске и каким-то заковыристым названием, — не особенно отличался от аналогичных лондонских заведений. Впрочем, пить ирландский виски в Ирландии — это все равно шик. Саманта попросила побольше льда, чтобы нечего потом было стыдиться перед Джастином, — на нее странно посмотрели. Кажется, тут не принято разбавлять алкоголь.
В голову ударило мгновенно. Саманта повеселела. Джастин наблюдал за ней с недоверчивым любопытством и какой-то непонятной печалью.
После второй порции Саманта смеялась уже вполне натурально и строила глазки какому-то колоритному аборигену с густыми, не по моде двадцать первого века бакенбардами.
Третью Джастин у нее попросту отобрал.
— Сэм, нам еще ехать, — напомнил он.
— Я знаю, — обиделась Саманта. — Что ты со мной, как с маленькой девочкой…
— Ни в коем случае. — Джастин покачал головой. — Как с большой девочкой. Маленькие девочки — маленькие глупости, большие девочки — большие глупости.
— Знаешь, а мне всегда казалось, что ты не похож на Эда, — сказала Саманта с нажимом, будто желая обидеть его.
— А теперь ты думаешь по-другому? — Он провел ладонью по столешнице из специально состаренного дерева. Впрочем, может статься, здесь уже три века был паб и стол этот стоял на этом самом месте уже много десятилетий.