Он не успел ответить — она побежала дальше.
На заводском дворе группами сидят рабочие — на ступеньках крыльца, у цветочных клумб, вокруг спортплощадки, где гулко бьют по мячу волейболисты.
Не в силах Салимжан занять сегодня среди них свое место даже на десяток минут: болит голова, ломит тело, хоть бы выстоять до конца смены без позора.
Как старик, чуть не охая, выбрался он из корпуса, уселся на приступочке у стены.
— Что невеселый, Тамерланович? — спросил кто-то.
То ли с участием спросил, то ли для розыгрыша… И промолчал Салимжан, только особенно старательно начал разглаживать потускневшие узоры на тюбетейке, напялив ее на коленку.
— В столовую айда! — крикнул, пробегая мимо, очкастый Академик.
Но Салимжан потряс головой — не до еды ему. Просто не хочется, да и расстроен шибко.
Мечтал с первой получки отцу в Казань послать, а остались после вчерашней гульбы крохи: пошлешь — припухать потом до новой выдачи, а не послать тоже обидно… Мало получил. Вот постольку бы зарабатывать, как Гришка. И погулять вволю можно, и в Казань, и еще останется. Недаром хвастался Гришка, что у него деньжат на десять свадеб хватит!
А Павлуха утром сказал:
— Дурак ты, Тамерланович! Первые монеты — самые драгоценные, а ты их на ветер пустил.
Живет теперь Павлуха с ним в одной комнате — подселили. Ничего парень. Еще он сказал:
— Нашего Серегу спроси, как получку обмывать — у него большой опыт.
Коротыга Серега только смеется. Он тоже ничего парень.
Довели вчера с Академиком до дома, не бросили.
А в Казань деньги все же надо послать…
— Эй, Гришка!
Салимжан рванулся навстречу Свиридину, шагающему из столовой.
— Дышишь? — засмеялся Свиридин. — Здорово наклюкавшись был.
— Выручи, Гришка… До новой получки. Отцу в Казань хочу… Да вот… — Салимжан развел руками.
— Плохо дело, синьор. Сколько тебе?
— Ну, сколько…
— На вот розовенькую.
— Давай, — вздохнул Салимжан.
Задолго до сигнала на работу тянутся в цех сборщики — в такие дни все словно сами себе укорачивают перерыв.
С завистью поглядывает на Свиридина Салимжан. Монтаж — дело серьезное, квалификации требует высокой. Этому Гришка его не обучал. Но когда-нибудь сможет и Салимжан делать такую работу, а потом с важностью хлопнет у окошечка кассы по толстой пачке розовеньких: «К бумажке — бумажка…»
Похвалит тогда Салимжана и старый мастер-усач…
Вот он разговаривает сейчас с Гришкой — остановился возле него. Интересно, о чем у них разговор?
Салимжан подвинулся ближе и услышал:
— Брось колдовать, дорогуша!
— Да что вы, Илья Фомич! Здесь рубить пришлось. Здесь подгонял.
— Везде рубить. И везде подгон. Прямо скажи: когда поднажмешь?
— Поднажать завсегда можно. Только обидели меня с коробочками-то, Илья Фомич. Так что теперь уж подкинуть не мешает! Норму я ведь без звука даю, а ежели сверх требуется…
— А ты не торгуйся! Был когда-нибудь в обиде от меня? Ну, так и сейчас — работай!
Да, не очень вежливо разговаривает старый мастер! Но все равно! Салимжан прищелкнул языком от восхищения: вот как в один миг прибавки Гришка добился!
Только почему сурово окликнул уходящего мастера стоявший неподалеку бригадир Бобров?
— Илья Фомич!
А Серега подлетел к Свиридину:
— Опять вымогаешь?
И Павлуха зашумел:
— Нарочно тянул, а теперь ему вроде премии!
— Что вы, ребята? — воскликнул Салимжан. — Жалко, что ли? Ну пусть заработает Гришка. Сверх плана дает, вот и платят.
— Тут дело хитрое, Салимжан, — сказал Максим. — Свиридин на монтаже тузом ходит, вот и комбинирует: где с прохладцей, а где поднажать. Цену себе набивает.
Григорий разозлился:
— А вы шпионите?
Мастер тоже сказал:
— Нехорошо, дорогуши, нехорошо…
— А вы шкурника поощряете, это хорошо? — крикнул Сергей.
— Я план со Свиридиным делаю, — вразумительно пояснил Илья Фомич. — Вы давеча ему копейки за коробочки пожалели, а он вот сейчас нам монтаж затягивает…
— Ага! — подхватил Павлик. — Сами признаете: затягивает! Учел обстановочку: мы торопимся, а он затягивает!
— Из штурмовщины и то выгоду себе извлекает! — добавил Максим. — А вы с ним нянчитесь. Ломать такое надо!
— А ты встань на мое место, дорогуша, встань! — отступил вроде смиренно, но с ядовитой ухмылкой Илья Фомич в сторону, показывая руками в пол — туда, где только что стоял. — Может, у тебя лучше пойдет? Без штурмовщины?
— У него пойдет! — насмешливо сказал Свиридин. — Он академик. Статейки в газетах пописывают. Воспитывают… Да только здесь, в цехе, от нас станочки требуют, а не разговорчики! Работать надо уметь, а не педагогику разводить! Воспитывать друг друга будем, а план кого выполнять заставим?