— Любопытное суждение! — раздался возглас.
Сбоку стоял парторг Кропотов. Никто не заметил, как он подошел.
— Любопытно! — повторил он. — Значит, по-вашему, товарищ Свиридин, можно и без воспитания обойтись? Неважно, с какими мыслями работает человек, какую душу в свой труд вкладывает?
— А на станочке, товарищ парторг, не отражается, о чем я думаю, когда собираю!
— Ошибаетесь!
— Может, прочтете? — нагловато улыбнувшись, показал Григорий на стоящую перед ним станину.
— Прочту, — сказал Кропотов. — Только не сейчас. Для дискуссии время не подходящее. Другое выберем!
— А ну, пожалуйста, пожалуйста!
— А для вас, Илья Фомич, — повернулся Кропотов к мастеру, — этот вопрос ясен? Или как?
— Да ведь, товарищ парторг… Понимаете… Антропов болен, а Карцев в отъезде. Кого на монтаж ставить. В пору хоть самому запрягаться.
— А вы меня поставьте! — сказал Александр.
— Хе-хе, — вежливенько, чтобы не обидеть, и в то же время откровенно издевательски хохотнул мастер. — Много с тобой наработаешь!
— А вы еще нас поставьте! — сказал Сергей. — Всю бригаду.
— Бригадой, дорогуша, тут не хвастайся. Монтаж — дело издревле индивидуальное. Наладчик — он, как артист…
— Это верно — артист! — подхватил Максим. — То-то Свиридин и дает нам свои представления! Да опять же, Илья Фомич, все древние-то методы можно и по боку…
— По боку, по боку! Молод еще, сам не умеешь…
— А вот вы поставьте, мы и научимся…
Илья Фомич прищурился:
— В ученички захотели?
Александр ответил:
— В ученички!
— А в получку как запоете?
— Это уж не ваша забота! Если мы твердо решили…
— Твердо? — переспросил Кропотов и улыбнулся. — Что же, Илья Фомич… Пожалуй, ребята дельное говорят. Вы подумайте-ка, а?
Мастер ничего не ответил, только зашевелил усами.
— Подумайте! — повторил Кропотов и добавил: — А когда у вас здесь с программой-планом полегче станет, зайдите ко мне. И вы, товарищ Свиридин, тоже на досуге загляните, очень прошу…
— При полном удовольствии! — с напускной готовностью отозвался Григорий, но едва Кропотов отошел, исчезла с лица его деланная веселость, появилось на нем злое выражение. — Как же это вас понять, синьоры? — начал он цедить сквозь зубы. — В самом деле взялись? Я к вам с полным душевным расположением, на свадьбу свою приглашаю… И вас, Илья Фомич, тоже — милости просим в субботу, часикам к семи «горько» кричать. Женюсь. Кстати сказать, вот грошики-то мне и понадобились, не скрою. Для твоей же, бригадир, сестрицы заработать хотел к свадебке…
— Эй, Гришка, постой! — перебил Салимжан. — Зачем опять обманываешь? Вчера хвастал — на десять свадеб деньжата есть…
— Ты помолчи!
— Да зачем молчать, если…
— Помолчи, говорю… должничок!
— Как сказал? — Салимжан мгновенно оказался перед Григорием. — Должничок, сказал? Ты что же думаешь? Деньги дал — глотку купил? Эх ты, артист! С цементом — вывозить — обманывал! С мастером обманывал! А сейчас опять? Вся твоя жизнь такая, да? Ну, так возьми назад свою розовенькую, возьми! — выхватил Салимжан из кармана и бросил на станину десятирублевку. — Если обман — всегда скажу, что обман, мяч из игры, сплошной аут!..
— Ух ты, ух! — сначала растерянно, потом все более напористо заговорил Григорий. — Подумаешь, разбросался! Не хочешь, не надо! — Он поднял и разгладил бумажку. — Благородные все нынче пошли! Принцип возводят! А мы с мастером свое знаем… Верно, дорогуша, мастер?..
— Не гаерничай! — вдруг рассвирепел Илья Фомич. — Не балаган тебе тут, не цирк!
И пошел, ни на кого не глядя, только словно сильнее, чем обычно, ссутулившись…
Ребята возвратились к своим верстакам.
А Салимжан, не отставая от них, продолжал говорить:
— Глотку хотел Гришка заткнуть. Да не на такого напал! Я ему еще покажу! А вы как же теперь хотите? По правде — в ученики? А зарплата? Совсем мало будет…
Сергей похлопал его по плечу:
— Ничего, Тамерланович! Проживем! Ты знай: не всякий заработок душу греет. А пока вот! — Он вытащил из кармана комбинезона и протянул две пятерки. — Ноль-десять не в нашу пользу — должны были сами сообразить: нуждаешься после вчерашнего.
— Добавить? — спросил Павлик.
— Нет, спасибо…
— Чего там, держи! — сказал Максим Академик, засовывая еще пятерку прямо в нагрудный кармашек Салимжанова пиджака. — Разбогатеешь, вернешь!