— Кончайте, кончайте! — говорит она. — Отработали на сегодня!
— А вы не командуйте, тетя Фрося! — смеется Сергей. — Не то мы вас вовсе в отставку: без вас чистоту соблюдем!
— На мой век грязи хватит, — не теряется уборщица. — Один он чего стоит, — кивает она на рабочее место медлительного, лоснящегося от пота толстяка. — Взяли бы хоть его в свою бригаду, порядку поучили!
Весело отзывается Максим:
— Хотите, и вас возьмем?
— Товарищи! — доносится сверху звонкий голос. — Все, как один, на воскресник!
Посмотрев на кран, Максим подмигивает Сергею:
— Белокурый вождь прямо с неба указывает!
Лена спускается по железной лесенке, тоненькая, хрупкая, в красном берете, в черном комбинезоне, и, на ходу перебрасываясь с девчатами короткими репликами, подходит к Александру и ребятам:
— Вы на товарный двор! И ты тоже! — обращается она к Свиридину, увидев, что тот сложил инструменты, обменялся с длинным Салимжаном рукопожатием и собрался уходить.
— Нет уж, комсорг, — ответил Свиридин. — Я не могу. Комсомольцев своих мобилизуй, а я…
— А воскресник для всех! Когда голосовали — руку поднимал?
— Руку поднять не трудно…
Лена заволновалась:
— Опять увильнуть хочешь?
— Почему шумите, Минаева?
К спорящим подошел старый мастер, усатый Илья Фомич. В руке у него сложенные веером, исписанные карандашом бланки-листки.
— Митингуете все?
— Да вот, Илья Фомич! — принялась объяснять Лена. — Свиридин отказывается…
— Во-первых, я не отказываюсь, а не могу, — поправил Григорий. — А во-вторых, сбор лома — дело сугубо добровольное…
— И денег за него не платят, — в тон Григорию проговорил Максим.
Вокруг засмеялись, но за Григория вступился Салимжан:
— Двойной удар, мяч из игры! Заклевали человека! А может, ему и вправду надо?
Сразу подхватило несколько голосов:
— Верно! Что зря зубоскалить! Пусть лучше скажет, почему не может?
Илья Фомич повернулся к Григорию, спросил едва слышно:
— Что у тебя?
Мастер всегда говорит негромко, будто ведет с каждым сокровенную, тайную от других беседу. Невольно и собеседники его переходят на мирный, спокойный тон. Не любит шума старый мастер и умеет обходиться без крика, без ругани.
— Что у меня? — ответил Григорий тоже негромко. — Сами знаете: дом строю. Выписали цемент. Ну, договорился на сегодня с шофером…
— Но ты ведь знал, что сегодня лом собирать! — опять зашумела Лена.
— Погоди, дорогуша, — Илья Фомич остановил ее жестом. — До чего горластая…
— Для такого дела и отпустить не грешно, — заметил кто-то.
И другой подтвердил:
— Пускай идет, управимся без него!
— Но ведь он знал, что сегодня лом собирать! — не унимался белокурый комсорг. — Значит, опять ловчит! Забыли, как обсуждали его?
— Это когда было! — раздались голоса. — А теперь ему надо!
— Пускай идет!
— Пускай.
Добр и незлопамятен рабочий человек. Но всегда ли хороша эта доброта?
И пошел Григорий Свиридин открыто, зашагал по цеху свободно, провожаемый напутственными пожеланиями.
Только Лена никак не могла успокоиться. И когда все, разделившись на группы, уже расходились с тележками и тачками, чтобы приступить к сбору лома на территории завода, она, шагая рядом с Александром, по-прежнему волновалась:
— Словчил, опять словчил Свиридин! Вот не верю я ему ни на столечко!
— А кто верит? — сказал Сергей. — Знаем как облупленного.
— Ах, знаете? — Лена остановилась и придержала Павлика, толкавшего перед собой тачку. — Знаете, и молчите? Выходит, только на словах герои? Только на то вас хватает, чтоб его от своего столика погнать, да? А как до дела — молчуны? Соглашатели? Нейтралитетчики?
— Да что ты ругаешься? — рассердился Александр. — Да если хочешь знать — какой там Гришка ни есть, а правильно сейчас сделал: плюнул на все и ушел!
— Как то есть правильно? — поразилась Лена.
— А очень просто! Это видишь? — ткнул Александр в гору проросшего травой ржавого лома. — Полгода назад собирали, а до сих пор валяется!
— Верно, Сашка! — поддержал Максим. — Из пустого в порожнее переливаем для птички-галочки! Сплошной формализм развели!
— Постойте! — заступился за Лену Сергей. — Ну, что вы на нее напали? Воскресник не она придумала! И лом всегда собирали!
— Да чем так, лучше совсем не собирать! — отрезал Александр.
— Доболтались, сознательные! — насмешливо сказала Лена.