Он отворил кладовую, чтобы достать письмо. Обенрейцер, бросив прежде всего взгляд вокруг себя, чтоб убедиться, что они одни, сделал один, два шага и остановился в ожидании, измеряя Вендэля взглядом. Вендэль был выше ростом и, — несомненно, также более сильный из них двоих. Обенрейцер отошел от него в сторону и стал греться у камина.
Тем временем Вендэль в третий раз перечел последнюю часть письма. В ней заключалось ясное предостережение — в нем была вполне определенная фраза, которая настаивала на буквальном исполнении совета. Рука, ведшая Вендэля в потемках, руководила им только при этом условии. На карту была поставлена большая сумма; нужно было подтвердить страшное подозрение. Если он будет действовать на свой страх и если случится что-нибудь, что может расстроить все планы, то кто тогда будет виноват? Как деловому человеку, Вендэлю оставался только один выход. Он снова запер письмо.
— Чрезвычайно досадно, — сказал он Обенрейцеру, — что забывчивость со стороны monsieur Роллана влечет за собой серьезные неудобства для меня и ставит меня в нелепое и ложное положение по отношению к вам. Но что же я могу сделать? Я принимаю участие в очень серьезном деле и действую совершенно впотьмах. У меня нет иного выбора и мне остается только руководиться не своим собственным пониманием, но письмом, в котором даются мне инструкции. Вы меня понимаете, не правда ли? Вы, ведь, знаете, что не будь я связан этим письмом по рукам и по ногам, я бы с величайшей радостью принял ваши условия?
— Ни слова больше! — ответил Обенрейцер. — На вашем месте я сделал бы то же самое. Мой добрый друг, я ничуть не обижаюсь. Благодарю вас за вашу любезность. Но как бы то ни было, мы отправимся в путь вместе, — прибавил Обенрейцер. — Вы так же, как и я, уезжаете немедленно?
— Немедленно. Но сперва я должен, конечно, повидаться с Маргаритой!
— Ну, несомненно, несомненно! Повидайтесь с ней сегодня вечером. Заходите и захватите меня с собой по дороге на вокзал. Ведь, мы вместе едем сегодня вечером с почтовым?
— Сегодня вечером с почтовым.
Вендэль подъехал к дому в Сого-сквэре гораздо позднее, чем мечтал. Деловые затруднения, вызванные его неожиданным отъездом, встречались целыми десятками. Большая часть времени, которое он надеялся посвятить Маргарите, была безжалостно поглощена его делами в конторе, которыми было немыслимо пренебречь.
К его удивлению и восхищению Маргарита была одна в гостиной, когда он вошел туда.
— В вашем распоряжении всего только несколько минут, Джордж, — сказала она. — Но мадам Дор была так добра ко мне, что мы можем пробыть эти несколько минут вдвоем. — Она обвила его шею руками и шепнула ему быстро:- Не оскорбили ли вы чем-нибудь мистера Обенрейцера?
— Я? — воскликнул изумленный Вендэль.
— Тише! — произнесла она, — я хочу говорить шепотом. Вы знаете ту маленькую фотографию, которую я получила от вас. Сегодня днем она случайно оказалась на каминной доске. Он взял карточку в руки и стал ее рассматривать — и я увидела в зеркало его лицо. Я знаю, что вы оскорбили его. Он беспощаден, он мстителен, он скрытен, как могила. Не ездите с ним, Джордж, не ездите с ним!
— Моя любовь, — возразил Вендэль, — вы позволяете своему воображению рисовать вам всякие страхи! Обенрейцер и я, мы никогда не были лучшими друзьями, чем в данный момент.
Прежде, чем можно было успеть произнести хоть еще одно слово, внезапное движение какого-то тяжеловесного тела привело в сотрясение пол соседней комнаты. За сотрясением последовало появление мадам Дор.
— Обенрейцер! — воскликнула эта превосходная особа шепотом и немедленно грузно шлепнулась на свое место у печки.
Обенрейцер вошел с сумкой курьера, перекинутой через плечо.
— Вы готовы? — спросил он, обращаясь к Вендэлю. — Не могу ли взять что-нибудь от вас? У вас нет дорожной сумки? А я запасся ею. Вот здесь отделение для бумаг, готовое к вашим услугам.
— Благодарю вас, — сказал Вендэль. — У меня с собой только одна важная бумага, и об этой бумаге я обязан позаботиться сам. Вот она здесь, — прибавил он, дотронувшись до своего бокового кармана, — и здесь она должна лежать, пока мы не приедем в Невшатель.
Когда он произносил эти слова, рука Маргариты схватила его руку и многозначительно пожала ее. Она смотрела на Обенрейцера. Прежде чем Вендэль мог взглянуть на него в свою очередь, Обенрейцер круто повернулся и стал прощаться с мадам Дор.