В следующий час Люциус сначала тщательно знакомится с условиями ритуала, а затем ругает меня последними словами. Цветистые, сочные оскорбления сыплются на меня, политые доброй порцией злости и негодования - я и не догадывался раньше, что у него такой богатый словарный запас. А еще я и не предполагал, что он может обо мне так искренне заботиться - это и вовсе неожиданно для меня и заставляет отбросить осторожность и попытаться объяснить Люциусу свои намерения.
- Ты понимаешь, что собираешься сделать? Гарантии, что ритуал сработает, как нужно, нет никакой! А ты свою магию назад уже не сможешь вернуть. Ни-ког-да! Ты это осознаешь? - после брани и обзываний меня недоумком, дебилом и другими еще более не лестными эпитетами, Люциус переходит к увещеваниям. Но я упрямо твержу:
- Магия к зелью только привязывается в то время, когда оно варится, а полностью передается только при проведении ритуала. Зелье не меньше двух лунных циклов должно настаиваться. Да и сварить его завтра я не смогу - ты же сам читал. Только - на Белтейн. А это еще две недели - как раз хватит, чтобы достать все необходимые ингредиенты. Если я найду другой способ, то ничего не потеряю, отказавшись от ритуала и просто уничтожив зелье. Но я не могу упустить такую возможность. Люциус… Еще год Гарри точно не сможет провести в таком состоянии. Я и так не уверен, что успею, - горло перехватывает спазм. Я еще никому не говорил об этом, заперев знание в глубине своего сознания, но от этого истина не становится призраком. - Гарри постепенно выжигает себя. Его жизненная сила понемногу уходит.
Люциус на минуту замолкает, пытаясь осознать услышанное.
- Выжигает? Его магия… Она выросла? После того, как… Да? - вот что значит опытный маг - хватило одного слова, чтобы он все понял.
- Да. Очень, - я смотрю в сторону.
Сочувствие и страх, так неожиданно смешавшиеся в тоне Люциуса, странным образом заставляют меня расслабиться настолько, что я теряю контроль над эмоциями, над своей болью и над своей тоской по невозможному. Мне хочется взвыть, а еще - впервые в жизни я просто жажду, чтобы меня пожалели. Это настолько не вписывается в мои понятия о себе самом, что я срываюсь с кресла, намереваясь сбежать из библиотеки, но попадаю в крепкие объятия Люциуса. Непозволительная слабость все же прорывается отчаянными и злыми слезами, которые безудержно начинают заполнять глаза, размывая очертания мебели в комнате. А Люциус просто крепко держит меня, не позволяя вырваться. Он молчит, но я по какому-то наитию абсолютно уверен, что он понимает меня - по-настоящему, полностью, без оговорок и купюр.
- Это было неуместно, - отводя взгляд, все же вырываюсь из его рук. Я загоняю свои так не вовремя проснувшиеся нежные и теплые чувства и эмоции за давно установленные мною границы в собственной душе, за красные флажки насмешек, за частокол из сарказма и язвительности, за монолит злости и ненависти.
- Я помогу тебе, - только и отвечает Люциус, похлопывая меня по плечу и делая вид, что не замечает, как я зло вытираю мокрые глаза - мужчины не плачут, тем более такие, как мы с Люциусом.
Я не устаю удивляться себе - почему я раньше не обращал внимания, что он не бесчувственный истукан? А ведь мне всегда казалось, что он не способен и на маломальские проявления чувств, даже к собственному ребенку. Я, вероятно, все же всегда оставался для него чужим, несмотря на то, что был крестным его единственного сына. Он не считал возможным снимать передо мной маску. Что его изменило? Что заставило… А что меня заставило? Ловлю себя на мысли, что и я с детства никогда не позволял себе такого сопливого поведения, как сегодня. Сломался?
Последний год войны дался Люциусу очень тяжко - это видел не я один. Он все еще старался выглядеть той же ледяной сволочью, что и обычно, но в его глазах можно было порой заметить не привычный застывший колючий холод, а боль и страх. Не тот трусливый страх, заставляющий кланяться еще ниже, когда тебя унижают, а тот - безнадежный страх загнанного в угол волка, понявшего свою ошибку и готового за нее заплатить выставленную победителем цену. Его сломало понимание рушащегося на глазах благополучия его рода - он тогда едва не потерял Драко, да и его с Нарциссой жизни полностью зависели от настроения Темного Лорда.
Сломался? И я сломался? Нет… Так нельзя. Я должен сначала спасти Гарри. А потом… Все остальное потом… Мысли пролетают в сознании так быстро, что для них хватает небольшой паузы в словах Люциуса.
- Я достану все необходимое для зелья к следующим выходным - придешь и проверишь качество. Я неплохой зельевар, но все же не мастер, поэтому могу что-то недосмотреть, - его слова звучат по-деловому, словно я собираюсь варить зелье от простуды. - Варить тоже будешь здесь. Моя лаборатория тебе знакома, и ты должен знать ее преимущества перед хогвартской, - не без гордости распоряжается Люциус. Именно распоряжается, не оставляя мне шанса отказаться. Его лаборатория и впрямь превосходна. - Малфой-мэнор будет готов к Белтейну. Я проведу все положенные обряды. Это тоже большой плюс против Хогвартса, где давно забыли о традициях. И насколько я понимаю, новая руководительница школы не собирается что-либо менять, исправляя ситуацию. Сваренное там зелье, вероятнее всего, не сработает. Если уж ты готов пойти на такую жертву, то она не должна быть напрасной, - Люциус не церемонится и не осторожничает, называя вещи своими именами.
- Спасибо, - а что еще я могу ответить? Не Грейнджер же с Уизли мне втягивать в то, что я задумал. Ритуал хоть и предполагает доброе дело, является далеко не таким уж и светлым, хотя и полностью к темной магии его отнести нельзя. Добровольная жертва, она и есть - добровольная.
- Я должен знать, - Люциус замолкает на секунду, и я понимаю, что вопрос будет не очень простым. - Поттер самостоятельно справился со своей силой?
- Не совсем. Только после нескольких ритуалов он полностью взял магию под контроль, - я вижу, как понимание зажигается в глазах Люциуса. Он уже приблизительно догадывается, что помогло Гарри обуздать прилив магической силы. - Я сам проводил, - уточняю на всякий случай. - Потом… Я попрошу тебя после того, как зелье вернет его из магической комы, помочь Гарри справиться с силой, если она все еще будет доставлять ему неудобство, - я нахожу нейтральные слова, чтобы не напугать Люциуса раньше времени. Настоящий размах предстоящего я ему объясню позже - перед тем, как Гарри очнется. Тогда у Люциуса уже не будет времени бояться. Мне все равно некого больше просить, чтобы позаботился о Гарри, разве что Кингсли - он тоже достаточно силен для этого.
- Твои слова наталкивают меня на мысль, что Поттер по своей воле погрузился в магическую кому. Раз уж его невозможно вывести из нее обычным путем.
Люциус не спрашивает, он просто говорит, словно рассуждает вслух. Но я считаю, что за обещанную помощь он достоин честного ответа, пусть и без особых подробностей.
- Да. Он, скорее всего, побоялся, что не справится со своей магией во время пыток.
- А теперь он отрезан от действительности и не имеет ни малейшего представления - помогут ли ему с ней справиться, если он решит вернуться в реальный мир. Его сила велика, и обычным способом к нему не достучаться. Нужно что-то более радикальное, чем приемы колдомедиков, - закончил вместо меня Люциус. - Спасай своего Поттера. Можешь рассчитывать на меня. Я сделаю все, что в моих силах. Но все же постарайся найти более приемлемый способ достучаться до его сознания.
***
Отыскав один ритуал, позволяющий мне освободить Гарри от оков, которые он добровольно надел на себя, стараясь защитить мир от собственной магии, я, воспрянув духом, с удвоенной энергией ищу еще какую-нибудь возможность вызволить его из магической комы. Ритуалы такого уровня, какой я, несомненно, проведу, если не будет другого выхода, очень сильно зависят от внутреннего состояния того, на кого направлена их сила, как и от проводящего его. В себе я не сомневаюсь. Да и в Гарри тоже, но ведь он был в плену, его пытали, поэтому поручиться за состояние его духа и сознания сложно. Если Гарри перед тем, как впасть в магическую кому, чувствовал ко мне искреннюю ненависть, то мои усилия могут оказаться напрасными, потому что проводником сил, вызываемых найденным мною ритуалом, являются привязанность, искренняя расположенность и любовь. Я очень надеюсь, что Гарри не кривил душой, признаваясь мне в своем чувстве. К тому же мне так и не известна наверняка причина его состояния. Если я ошибся в своих предположениях, и Гарри в магической коме не по своей воле, то также возможен сбой в результативности моего начинания.