What don’t kill you makes you more strong
Through black days
Through black nights
Through pitch black insights
Взлет, падение, снова взлет.
То, что не убивает тебя, делает еще сильнее,
Взлет, падение, снова взлет.
То, что не убивает тебя, делает еще сильнее,
Сквозь темные дни,
Сквозь темные ночи,
Сквозь глубоко темное прозрение.
Broken, Beat And Scarred
Metallica
Они оказались на болоте. Точнее на затопленном кладбище – вокруг, насколько хватало глаз, тянулись ряды надгробий.
Вергилий застыл рядом, насторожено поглядывая по сторонам. Ни катаны, ни амулета при нем не было. Даже плащ пропал – остался только короткий жилет.
Сэм осмотрелся. Блеклое светило, больше похожее на загаженный фонарь, чем на луну. Болотная жижа до горизонта. Камни и черепа, то тут, то там торчащие из грязи. И твари. Гнилушечные подобия Горлума, от крошечных, размером с ребенка, до двухметровых дылд с кривыми зубами, сползались к ним со всех сторон.
Сэм их не чувствовал.
– Они не... – начал было он, но договорить не успел.
Грудь прострелило дикой болью.
Так было, так уже было, и тоже от руки ангела. Правда тогда боль была совсем недолгой, а теперь...
В аду нельзя подохнуть. Сэм уставился на древко торчащей из груди пики. Больно. Черт.
– Сэмми, Сэмми, Сэмми, – укоризненный голос ангела шептал, казалось, отовсюду. – Мне так жаль, что тебя не привели сюда, когда следовало.
Сэм поднял глаза выше. На одном из надгробий было написано “Сэмюэль”.
Его развернуло и спиной швырнуло на этот камень, пригвоздило к нему. Пика провернулась, лишая возможности дышать, лишая возможности сказать хоть что-нибудь.
Вергилий обнаружился напротив – прибитый к точно такому же камню, с надписью “Вергилий”. Губы у него посинели.
– О да, – ласково сказал ангел, – это ваш дом, мальчики. Ваш настоящий дом.
На месте Вергилия на миг возникла уже знакомая синяя чешуйчатая тварь. Но только на миг – и сразу же тихий смех пронесся над болотом.
– Сладкий, это было бы слишком просто.
Вергилий снова попытался превратиться. Сэм понял, что он будет пытаться, пока у него хватит сил, а тогда...
Боль мешала думать, выворачивала наизнанку. Игральные кости, голова медведя. Падший ангел – было же что-то об этом, было!
– Сэмми, Сэмми, Сэмми, – голос ввинчивался в мозг вместе с тиканьем маятника – маятника? Он ведь остался в башне. – Сэмми... посмотри на него. Разве он не прекрасен?
Сэм ничего прекрасного не замечал. Он видел, как пульсирует, задыхаясь без воздуха, пламя чужой души.
Погаснет? Или сначала взорвется, уничтожая все вокруг? Превращаясь в черную дыру...
– Ты тоже должен быть таким, Сэм...
Сознание плыло, мозги отказывались работать. Нутряная паника разъедала рассудок, как кислота. Слишком больно. И твари доползают, наконец, до них, тянутся своими лапами. Лапы липкие, они оставляют скользкие следы на лице. Гнилозубые рты обдают тошнотным дыханием. Слишком... а голос смеется:
– Он – одна из немногих наших удач. Вергилию было девять, когда его доставили сюда, в его настоящий дом, к камню с его именем. Начали превращать в совершенное орудие. И преуспели! Этот мальчик очень хорошо знает, что в этом мире по-настоящему ценно. Да-а, мы выковали тот характер, который был нам нужен! Он с радостью делал то, для чего был предназначен. Темен-Ни-Гру могла разрушить все преграды – все, все! – Голос сменил тон с торжественного на шипящий, сочащийся презрением. – Жаль, оказался слабаком. Тряпкой. Позволил себе проиграть родному брату!
Вергилий дотянулся до лапы ближайшей к нему твари и вырвал ей кисть с мясом. Остальные шарахнулись в стороны, а он опять попытался превратиться.
Голос все не унимался.
– Ты был бы куда интереснее, Сэмми. Когда тебе было девять, у тебя должна была появиться мать, дом и милый камень с собственным именем, но эта твоя так называемая семья!..
Фирменный ангельский слог. Что там было, когда ему было девять? Какие-то люди, которые едва не сожгли всю их семью в заброшенном доме... учительница, очень хорошая, хотела быть его матерью(g)... матерью... одержимая... Дин сказал...
– Слышишь, Вергилий? – теперь голос обращался ко второму. – Посмотри на него. Он должен был висеть на соседнем надгробии еще тогда, и висел бы, если бы не его отец, который отрубил голову нашей посланнице, сжег ее помощников, испортил все! И теперь это просто жалкий червяк! Слюнтяй, но такая сила! Почему ты не взял эту силу, Вергилий? Ты забыл свою роль?
Сэм видел, как пика проворачивается у Вергилия в груди. Его пика тоже ворочалась, лишая сознания.
Сэм закрыл глаза.
Ангел прав в одном – он слюнтяй. Соберись, тварь, при ломке было хуже. Кости. Первый после Люцифера. Больно... соберись! Голова медведя. Фауст? При чем тут Фауст... Ангел. Выдох. Вдох.
– Иллюзия, – просипел Сэм. И еще раз. – Это. Ложь. Ил... люзия. Мы в башне.
Медведь. Если Сэм ничего не спутал...
Проверить догадку он не успел.
Что-то тренькнуло – и перед глазами возник меч Вергилия. Сэм снова поразился, насколько он реальнее всего, что его окружало.
Иллюзия осыпалась клочьями, черным пеплом. Навязчивый маятник все так же мерзко отмерял секунды. Сэм лежал у подножия статуи изломанного ангела. Ему снова свободно дышалось – только ныло немного в груди памятью о боли, да саднило рассеченное запястье. Вергилий стоял посередине зала – в плаще, с катаной, опущенной вниз, как после удара. У него даже дыхание не сбилось – только челка упала на глаза.
– Болван, – сухо сказал он. – Ничего глупее детской ловушки мне тут еще не предлагали.
А потом пошел туда, где посверкивал красным свалившийся с ангела медальон.
Сэм поднялся, подобрал Руби. Кинжал зло подрагивал в руке – видимо, Руби считала, что “болван” относилось именно к Сэму. Он быстро провел ладонью по запястью, стирая капающую кровь, и принялся чертить на полу нужные знаки.
– Ангел, – так же сухо сказал он Вергилию. – Как правило, на него действует только оружие других ангелов, хотя, по моим сведениям, в руках полукровки должно сработать что угодно. Куда вероятнее другое – он солгал, и мы с самого начала разговаривали с фантомом. Я встречал его собрата, обожавшего этот фокус.
Вергилий насторожено наблюдал за каждым движением.
– Но он слишком болтлив, – продолжил Сэм, – и, думаю, я сумел вычислить имя. Велиал(h), один из соратников Люцифера, – его описание более-менее совпадает с тем, что мы видели, – он закончил магический круг и принялся чертить общий изгоняющий знак на стене. – К этому – прижимать окровавленную ладонь. Вон тот круг он теоретически не сможет покинуть. Будь мы на земле, я бы сказал, что в тот круг он сам и придет, если я не ошибся с именем.
Сэм посмотрел своему спутнику в глаза.
– Который из обликов истинный? – спросил Вергилий.
– Хороший вопрос, – Сэм чуть расслабился. – Я не уверен. Ставлю на тот, что с медвежьей головой – Велиал мастер иллюзий, но они у него обычно очень эстетичны.
– Он вернется, – Вергилий оглянулся на двери.
– Думаю, да, и скоро. Проверить, подействовало ли на нас, и как хорошо... Вергилий, – Сэм перехватил пронзительный взгляд и счел за лучшее задать другой вопрос. – Считаешь, Дин и Данте действительно вместе и где-то снаружи?
Ответить Вергилий не успел – двери снова распахнулись.
Кажется, Дин точно был неподалеку. Сэм знал не так уж много людей в этом мире, способных до такой степени взбесить ангела.
– Вернитесь на свое место! – прогрохотал Велиал.
Сэм ждал. Граница круга, начерченного собственной кровью, ощущалась кожей.
– Я – слишком хорошее оружие, – холодно сказал Вергилий. – Не по твоей руке.
Облик Велиала потек, переливаясь в новую форму. Вергилий прыгнул вперед – Велиал увернулся, но смена облика прекратилась. К тому же сволочь не успевала щелкать пальцами. Все равно этого не хватит. Сэм закрыл глаза. Его силы бесполезны против ангелов.