— Вы, конечно, отправляетесь лишь на некоторое время, для прогулки?
— Да.
— Вам известно, что карточка и документы на машину действительны в течение шести месяцев?
— Известно. Я регистрировался в конторе «А. А. А.».
— В вашем багажнике нет американских сигарет или огнестрельного оружия?
— Ничего похожего.
Было очень жарко. Пограничник оттянул пальцем воротничок и вытер пот.
— Вас не затруднит открыть багажник, мистер Будрик?
— Конечно нет. Я...
Он неожиданно замер на месте как вкопанный, увидев человека, одетого, несмотря на жару, в плащ. Молодой, но уже с седеющими висками, он направлялся к ним от двери конторы.
— Салют, Хенсон! — воскликнул Лейтенант Эган. — Как ваши дела?
Хенсон открыл было рот, но не сумел произнести ни слова. Ванда выскользнула из машины и подошла к Хенсону.
— Кто это? — спросила она.
— Лейтенант Эган,— лично представился ей тот,— из уголовной полиции Чикаго.
— А-а! — протянула она.— Я понимаю.— Она глубоко вздохнула. — Но как вам удалось нас обнаружить? Как вы догадались, что мы в Ларедо?
Лейтенант Эган отдал дань испепеляющей жаре, сняв шляпу и вытерев лоб платком, мокрым от пота. Правой руки из кармана плаща он так и не вынул.
— Стадо слонов не оставило бы следов больше, чем вы,— ответил он.— Вы забрали из одного из банков Чикаго свои сбережения, и мы без труда нашли таксиста, который доставил вас до «Фламин-Роз» в Кэлум-сити. Несмотря на вашу маскировку, он узнал вас по описанию.— Эган снова надел шляпу.— Там вы сели на автобус до Сент-Луиса. Из Сент-Луиса самолет доставил вас в Форт-Форч, а оттуда другой автобус, привез в Сан-Антонио, где вы купили серый кабриолет, «форд» 1952 года, заплатив на него пятьсот девяносто два. доллара. На имя Джима Будрика. Оно фигурировало среди исчезнувших из сейфа документов: паспорта и свидетельства о рождении. Об этом сообщил нам мистер Хелл. С такими сведениями ничего не стоило поймать вас. И я решил схватить вас здесь.
Со стесненным горлом, едва выговаривая слова, Хенсон спросил:
— А в чем меня обвиняют?
Лейтенант Эган пошуршал правой рукой в кармане плаща. Можно было подумать, что там ее обычное место.
— В трех вещах. Но меня прежде всего интересует смерть Ольги Хенсон и Тома Коннорса. Эган говорил возмущенно.— Хотелось бы верить, что вы удрали, полюбив, чтобы быть с ней вместе, но для чего понадобилось убивать двоих людей — дружка вашей Ванды и собственную жену? Почему вы просто не сбежали, переменив имя, и не устроились на работу где-нибудь в Канзас-сити или Лос-Анджелесе, чтобы продолжить там вашу идиллию?
Хенсон с трудом произнес:
— Это не я. Я не виновен. Я не убивал ни Коннорса, ни Ольгу.
— Специалисты из наших лабораторий не разделяют вашего мнения. И прокурор решил, что у него достаточно улик для выдачи ордера на ваш арест и объявления о розыске по всей стране.
— Я не виновен,— повторил Хенсон.
— Пускай ваш адвокат постарается заставить суд проглотить подобное утверждение. А пока, — продолжал Эган, проводя левой ладонью по губам,— скажите, где находятся деньги, которые вы взяли из сейфа?
Хенсон без запинок ответил:
— У меня в кармане.
Лейтенант Эган безрадостно улыбнулся.
— Ну хорошо. Конечно, я мелкая сошка, но для чего так глупо врать? Я понимаю, почему вы решились на такой шаг,— добавил он, любуясь Вандой.— Если бы я мог рассчитывать на малейший успех у мисс Галь, я рискнул бы попробовать. Вы напали на королевский кусочек! Я завидую тому, что вы провели с ней три недели. Только не рассказывайте мне сказки, что вы носите в кармане семьсот тысяч долларов!
Хенсон даже подпрыгнул от удивления.
— Семьсот тысяч?
— Да, ровным счетом. — Эган потянул себя за воротничок.— Но удивительнее всего то, что старый Хелл больше жалеет о потере несчастных двухсот тысяч, которые лежали в папке, также находившейся в сейфе. По-моему, она связана с нарядом на строительство моста, который он собирался возводить в Турции...
Глава 10
Помещение для двух заключенных было невелико: два на два с половиной метра. Кроме двух коек, там находились умывальник и незакрывающаяся кабинка с унитазом.
Хенсон получил в товарищи молодого мексиканца лет двадцати с небольшим. В первые часы их совместной жизни он хранил скромное молчание. Сидя на верхней койке, он курил сигарету за сигаретой, стараясь, чтобы дым уходил через окно, по направлению к Рио-Гранде.
Но после вечерней трапезы его любопытство взяло верх над скромностью.