— Это мистер Хенсон?
— Он самый.
— С вами говорит Ванда.
Сперва это имя ничего ему не сказало.
— Ванда, ваша секретарша,— повторила она.
— А, да! Естественно. Мисс Галь, чем обязан?
Ванда снова заплакала,
— Это ужасно! — Я не могу объяснить по телефону. Но вы должны помочь мне. Я вас умоляю. У меня никого больше нет.
Хенсон был польщен. Он сделал глоток пива и ответил:
— Я буду счастлив оказать вам услугу. Но нельзя ли подождать до завтра?
— Нет.
— Понимаю. У вас крупные неприятности?
— Крупнее не бывает...
— Откуда вы звоните?
— От себя. Селл-стрит 1221.
Хенсон записал адрес в тетрадь, лежавшую около телефона.
— Что же вы конкретно хотите? .
— Сейчас же приезжайте ко мне. Заклинаю вас.
— В такое время?
Ванда опять разрыдалась.
— Это... это не может ждать. И если вы не выручите меня, я пойду на все. Я уверена. На все.
«Пойду на все» может завести далеко. Хенсон .представил себе мисс Галь такой, какой видел ее вчера в конторе, и его ладони вспотели больше, чем стакан пива, который он сжимал в руке.
— Вы не скажете точнее, чего ждете от меня?
— Совета.
— Ну, а дальше?
— Не по телефону,— прошептала она немного нетерпеливо.— Я занимаю квартиру номер два. На первом этаже, дверь прямо.— Она помедлила.— Но, разумеется, если ваш визит приведет к неприятностям с миссис Хенсон...
Боясь услышать, как она скажет, что он, вероятно, не решится выйти из дому без позволения жены, Хенсон перебил ее:
— Хорошо. Я еду.
— Спасибо,— поблагодарила Ванда.— Вы не пожалеете о своем поступке, я обещаю.
Раздались короткие гудки: она повесила трубку. Хенсон тоже, хотя и с трудом, положил трубку на рычаг. Он знал, что у женщин, и особенно у молодых девушек, бывают странные причуды.
Без своих очков и гладко зачесанных назад черных волос Ванда Галь могла превратиться в пленительную особу. И из всех мужчин Чикаго она выбрала именно его, чтобы позвать на помощь. Как она сказала? «Если вы не выручите меня, я пойду на все. Я уверена. На все».
Хенсон еле-еле зашнуровал ботинок.
Глава 2
Было не холодно, а просто свежо. Хенсон ехал с открытым окном. В такой темноте он не видел деревьев, окружающих дорогу, зато чувствовал запах зелени и свежести.
Он ломал себе голову над вопросом, какие неприятности обрушились на Ванду, если она не смогла даже сообщить о них по телефону? В молодости не бывает больших неприятностей. Самая крупная— это потеря места или отсутствие денег для оплаты долгов. А Ванда, несмотря на ее неприступный вид, не старше двадцати, максимум двадцати двух лет. Хенсон переехал через мост и достиг центра города. За исключением редких пешеходов, улицы были совсем пустынными.
Он мчался гораздо быстрее, чем ездил в контору. Он пересек авеню Чикаго и Дивизион-стрит. Номер 1221 должен был находиться справа от .перекрестка. Он нашел свободное место в длинной цепочке машин, стоявших у тротуара, и припарковал там свой «бьюик».
Сжатый между двумя современными домами, номер 1221 казался здесь чуждым элементом. А еще недавно подобного рода строения встречались повсюду. Это был недорогой двухэтажный отель, разделенный на маленькие дешёвые квартирки.
На первом этаже находилось два окна, из них одно было освещено. Хенсон зажег спичку и поднял голову. Не ошибся ли он, согласившись на такую авантюру? Ведь Ванда плакала так сильно. что он не узнал по телефону ее голос.
Он отбросил окурок сигареты, поднялся по выщербленным ступеням и открыл дверь. В старом помещении пахло затхлостью. Они с Ольгой немало пожили в подобного рода местах, пока обстоятельства не позволили им занять лучшую квартиру.
Первый этаж еще больше, чем вестибюль, пропах сыростью. Хенсон остановился перед дверью, выкрашенной в серый цвет и носящей номер «2». Он тихонько постучал, и Ванда немедленно открыла ему.
Хенсон был немного разочарован. Принимая свои мечты за реальность, он не сомневался, что Ванда встретит его раздетой.
Но этого не случилось. Она была одета так же, как на работе,— в кофточке и юбке,— но ее облик тем не менее изменился. Очки отсутствовали, густые темные волосы волнами падали на плечи, и лицо не было накрашено. Без косметики она выглядела лет на семнадцать, а не на двадцать или двадцать два, как в действительности.
— Спасибо,— сказала она,— Войдите же, мистер Хенсон.
Хенсон переступил порог маленькой квартирки, и Ванда заперла за ним дверь на ключ.
То, что он увидел внутри, оказалось не лучше того, что снаружи. Ванда, наверное, приложила немало усилий, чтобы сделать помещение более приятным, но она не сумела поменять мебель, старую, изношенную и неудобную.