— Совершенно добровольно,— ответил Хенсон.
Стенографист протянул ему ручку.
— Подпишите вот здесь, пожалуйста. Нет, пониже, как на первом листе.
Хенсон твердой рукой поставил на бумаге подпись, и полдюжины газетчиков сфотографировали его для прессы.
Начальник уголовной бригады, комиссар Деволт, взял документ и прочитал его. Он плохо скрывал свою радость, и удовлетворенная улыбка блуждала по его губам, пока он перекидывал из одного угла рта в другой толстую сигару за пятьдесят центов.
— Что это с вами стряслось, Хенсон? Что у вас с головой?
— О чем вы?
— Мы ухлопали кучу времени, допрашивая вас, мы все испробовали, даже разрешили передать вам курево, и ничего не достигли. И вот внезапно, одним махом вы признаетесь во всем!
Хенсон заранее приготовил ответ:
— Предположим, я убедился, что меня все равно осудят. И, поскольку я очень привязан к мисс Галь, мне не хочется, чтобы ее и дальше задерживали как возможную соучастницу преступлений.
— Она не знала, что вы собираетесь убить Коннорса?
— Совершенно не знала. Я сказал, что отвезу его в парк Линкольна.
— Почему вы его застрелили?
— Я уже объяснял, господин комиссар. Я не сомневался, что он очень опасный тип, и боялся, как бы он, вернувшись, не стал докучать ей.
— Итак, бросив его в кусты, вы трижды выстрелили ему в грудь?
— Да.
— А ваша жена? Мисс Галь знала, что вы намереваетесь ее прикончить?
Хенсон всплеснул руками.
— Откуда? Я сам не знал об этом, пока Ольга не застигла меня за укладкой чемодана и не стала упрекать, что я собираюсь бежать с другой женщиной. С учетом того, что я уже сделал, и того, что собирался сделать, мне только и оставалось убить ее и организовать все так, чтобы подозрение пало на какого-нибудь садиста.
Комиссар Греди, который занимался кражами, вмешался в разговор:
— Когда вы. сказали: «С учетом того, что я уже сделал, и того, что собирался сделать», вы имели в виду убийство Коннорса и похищение денег из сейфа «Инженерного атласа»?
— Совершенно верно.
— Мисс Галь знала о ваших намерениях относительно семисот тысяч?
— Нет. О краже я подумал гораздо позже. Тогда я дошел до такого состояния, что уже ничего ре боялся.
Греди согласно наклонил голову.
— Это звучит довольно логично. А где сейчас находятся деньги?
— Я их зарыл.
— Где именно?
— Сейчас расскажу.
— Почему вы не взяли их с собой?
Хенсон горько улыбнулся.
— Семьсот тысяч долларов в мелких купюрах занимают много места. Я опасался, что на таможне или в иммиграционном секторе их обнаружат. И я решил захватить только необходимую на первое время сумму. Я надеялся, что мы пробудем в Мексике до тех пор, пока все уляжется.
— А потом?
— Я думал нанять пилота, которому ничего не стоит пересечь границу туда и обратно, если ему хорошо заплатят.
Греди присоединил признание в краже к двум признаниям в убийствах и положил их на стол своего коллеги.
— Звучит убедительно,— произнес он.— Я не вижу в его словах никакой фальши. Я бы тоже так поступил на его месте. А как по-вашему, господин помощник прокурора?
Тот некоторое время размышлял, прежде чем сказать:
— Я, пожалуй, согласен с вами. В сущности, мистер Хенсон не похож на тех мелких жуликов, которых мы привыкли здесь видеть. У нега репутация без единого, пятнышка. Ни одного нарушения закона. По моему мнению,— добавил он, вынимая пачку сигарет из кармана,— это господь бог создал мужчину таким, каков он есть, таким, каковы мы все. Человек, подобный мистеру Хенсону, инженер и один из руководителей индустриального общества «Атлас», совершенно теряет голову и бросает псу под хвост целую безупречную жизнь только потому, что красивая маленькая куколка, не желая обидеть его, согласна лечь с ним в постель.
Хенсон почувствовал странное ощущение. Ему показалось, что он участвует в мелодраме, из тех, что в свое время заставляли плакать наших бабушек. Сейчас он должен возмутиться и подать театральную реплику:
— Выбирайте выражения, сэр. Вы говорите о той, которую я люблю.
Деволт разрядил обстановку, поинтересовавшись:
— А эта кукла, что с ней?
Помощник прокурора, перелистывая признания, произнес:
— Если его слова правдивы, то я думаю, что она невиновна. Мы подержим ее еще несколько дней. Но на вашем месте, Деволт...
— Что?
— Я бы избавился от женщин-журналисток, которые проливают над ней слезы, и, взяв обратно обвинение в соучастии, держал бы Ванду лишь как главного свидетеля.