Она продолжала дрожащими губами:
— Не хотите ли присесть?
Хенсон устроился на жестком диване.
— Спасибо.
— А выпить не желаете?
— Охотно.
Ванда взяла бутылку дешевого виски, на три четверти опустошенную, и достала два стакана.
— Мне очень жаль,— посетовала она,— но у меня нет ни льда, ни содовой.
— Они и не требуются.
Хенсон рассматривал лицо молодой девушки, пока она наливала риски в стаканы для воды. Кто-то сильно огорчил ее: глаза распухли от слез, капелька крови засохла в уголке губ.
— Благодарю, — сказал он, принимая предложенный стакан. — А сейчас вы сообщите, что же произошло?
Она села напротив него в расшатанное кресло.
— Что вы теперь подумаете обо мне? Я, без сомнения, потеряю свое место.
— Позвольте мне самому во всем разобраться. Вас побили? ’
— Да.
— Кто?
Ванда задрала свою кофточку, чтобы посмотреть на ссадины, расположенные на верху живота. Ее жест не был провокационным. Она просто хотела убедиться, что следы ударов не исчезли. Немного помассировав кожу, она опустила кофточку на место.
— У меня повсюду такие синяки, — сообщила она. Потом покраснела и добавила: — То есть почти повсюду,
— Кто вас избил?
— Том. Том Коннорс.
Хенсон впервые слышал это имя. Он сделал глоток виски.
— А что, если мы начнем с самого начала? Кто он, этот Том Коннорс?
— Парень, с которым я гуляла в Де-Мойне. — Ванда поправилась: — Человек, с которым ходила гулять. Он только что вышел из тюрьмы, просидел там четыре года, не знаю за что. Сегодня около десяти часов вечера я услышала стук в дверь: Том заявился. Я не понимаю, как ему удалось найти меня, но факт тот, что он пришел.
— Вы. ему писали в тюрьму?
— Нет.
— И что же он хотел?
— Меня.
— Вы были его подружкой?
Банда опустила голову и принялась теребить юбку.
— В течение нескольких месяцев,— наконец созналась она. — Как раз перед его арестом. Конечно, я поступила скверно. Но мне исполнилось семнадцать лет, и я была служанкой в маленькой закусочной. У него оказалась куча денег, и он создал мне шикарную жизнь, насколько в Де-Мойне возможно ее создать.
— Продолжайте.
— Только после его ареста и осуждения поняла, как плохо вела себя. Вот почему я приехала в Чикаго и устроилась официанткой в ресторане, потом продавщицей в большом магазине. Мне требовалось заработать себе на жизнь и окончить курсы в коммерческой школе. Меня научили печатать на машинке, вести корреспонденцию и стенографировать.
Вспомнив об орфографии своей секретарши, Хенсон с трудом удержался от улыбки и произнес:
— Вернемся к сегодняшнему вечеру. Вы сказали, что он пришел сюда?
Слезы снова потекли по лицу Ванды.
— Это ужасно. Он был пьян. Видите, мы доканчиваем остатки его бутылки. Он принялся упрекать меня, что я подло его бросила и что ни одна девушка на свете никогда с ним так не поступала. Еще он сказал, что я должна снова вернуться к даму, иначе он сообщит моему начальнику, что я за штучка. Компания вышвырнет меня за дверь, и мне все равно придется уехать с ним.
Потом?
— Я его умоляла, старалась объяснить, что я пытаюсь жить по-новому, что с ним единственным я была близка и теперь, чтобы мужчины меня не преследовали, постоянно делаю из себя урода. Вы знаете, что с моими очками, в которых дат никакой надобности, с зализанными волосами, с моей манерой держаться...
— Дальше?
— Он обозвал меня Лгуньей и предательницей. Силой ворвался в квартиру, запер за собой дверь и заявил, что проведет со мной ночь.
— Как же вы поступали?
— Я не знала, что делать. Мне не хотелось терять место в «Атласе». Я разрешила ему поцеловать меня и выпила с ним. Я подумала, что, возможно, если я позволю ему переночевать здесь, он завтра утром уедет й оставит меня в покое. И я больше его не увижу, Я даже разделась и провела его в комнату. Но когда он начал... Я не смогла. Одна мысль об этом делает меня больной.
— Он разозлился?
— Да. Он обзывал меня всякими грязными словами и бил. — Она опустила глаза на то Место, где находились, ссадины.— Тогда он решил овладеть мною силой и я ударила его ночной лампой, Я попала ему цоколем по затылку, а лампа тяжелая...
— Он потерял сознание?
— Нет. Похоже, что я убила его.
Хенсон вздрогнул.
— Где он сейчас?
Ванда глубоко вздохнула.
— В комнате. Я схватила кофточку с юбкой и убежала оттуда, а обратно вернуться боюсь. Я просидела так несколько часов, не зная, что мне делать. Потом позвонила вам.