— Вы хотите сказать, вместе с вами?
— Да.
Ванда больше не колебалась.
— Да, понравится. И даже очень.
Хенсон повесил трубку и глубоко вздохнул. Потом взял карандаш и просмотрел проект строительства на Ред-Ривер, чтобы убедиться в его ценности. В пять часов он решил, что провел достаточно напряженный день. Он надел шляпу и пальто и спустился на лифте в бар, чтобы пропустить пару стаканчиков перед уходом.
Табурет, на котором он обычно сидел, был занят, и он подождал, пока человек не допьет свое вино и не исчезнет. Дневной бармен все еще дежурил у стойки.
— Все хорошо, мистер Хенсон?
— Просто отлично,— заявил тот.
— Еще двойное виски?
— Нет. Достаточно одинарного.
— Боюсь, вам не хватит!
— В самом деле?
— По-моему, люди, подобные вам, находятся под давлением и от этого столько зарабатывают. Но за все время, что я вас знаю, вы впервые попросили три двойных виски подряд.
— У нас большой проект в Турции.
Молодой человек с седыми висками, сидящий на соседнем табурете, обратился к нему:
— Я не ошибся, бармен действительно назвал вас мистером Хенсоном?
— Все верно.
— Ларри Хенсон, главный инженер «Атласа»?
— Точно.
— Я вас ждал. Мне сказали, что вы обычно заходите сюда перед тем, как ехать домой. Я не хотел мешать в конторе.
Он положил на стойку кожаный бумажник и раскрыл его. В одном отделении находился полицейский значок, в другом, под целлофаном, удостоверение личности на имя Джона Эгана из уголовной бригады. Хенсон почувствовал, как его желудок судорожно сжался.
— Чем могу быть полезен? — выдавил он.
Эган сделал глоток пива.
— Возникла довольно странная ситуация. Мне бы не хотелось никому причинять неприятности, по возможности. Поверьте, мистер Хенсон, полиция совсем не собирается кому-то докучать, особенно если интересующий ее человек прилагает все усилия, чтобы идти по прямой дороге.
— Я вам верю.
Лейтенант Эган вынул из кармана фотографию и показал ее Хенсону. Это был полицейский снимок четырехлетней давности. Он увековечил Ванду с большим картонным номером на груди.
— Вы знаете эту девушку?
— Естественно. Это. моя секретарша, мисс Ванда Галь.
Эган убрал фотографию обратно в карман.
— То же самое нам сказали у нее дома. Сколько времени она работает у вас?
— Приблизительно три месяца. Но в компании уже около года.
— И какого сорта она секретарша?
— Удовлетворительная, не лучше и не хуже других.
— А что вы знаете о ее частной жизни?
Хенсон почувствовал, как лоб его покрылся потом.
— Очень мало. Как правило, я вижу ее только между десятью часами утра и пятью вечера.
Эган кивнул.
— Верно, так нам и говорили. Вы женаты, да?
— Кажется, вы основательно ознакомились с моей биографией.
— Такова наша работа. Счастливы вы в супружеской жизни?
— Мы с Ольгой женаты скоро двадцать четыре года.
— И у вас есть сын по имени Джим, лейтенант флота?
— Совершенно верно.
— Вы хорошо ладите со своей женой?
— Насколько хорошо можно ладить в совместной жизни, которая продолжается так долго... Но к чему подобные вопросы; лейтенант?
— Простая формальность. Вы знали, что мисс Галь состояла под судом?
— Нет.
Лейтенант Эган доверительно объяснил:
— Тут нет ничего страшного. Просто в семнадцатилетнем возрасте она провела полгода в исправительном лагере. Потом, насколько нам известно, она шла прямым путем. Но в семнадцать лет она связалась с одним жуликом, которого потом осудили на четыре года. На процессе она утверждала, что не в курсе его махинаций. Он также ей вторил. И те шесть месяцев, которые она провела в колонии, стали скорее не наказанием, а наукой для ее дальнейшей жизни. После заключения она превратилась в порядочного человека.
— Ваши слова не объясняют мне, почему вы задаете свои вопросы,— повторил Хенсон.
— Том Коннорс, любовник мисс Галь, был найден сегодня утром мертвым. Он лежал в кустарнике парка Линкольна, около зоосада.
— Вот как? А какое отношение к случившемуся имеет мисс Г аль?
— Нам неизвестно, замешана ли она в преступлении. Но, вспомнив о ее старой связи с Коннорсом, мы, едва обнаружив труп, направились по последнему адресу мисс Галь, на Селл-стрит 1221. Привратница сообщила, что она переехала сегодня, между двенадцатью и часом дня, не оставив адреса.
Хенсону ужасно хотелось сказать правду Эгану, и только страх вляпаться в полицейское разбирательство удерживал его. Кроме того, он жаждал убедиться, что «да» Ванды было серьезным. Впоследствии он с удовольствием объяснит лейтенанту все, что произошло в действительности.
— Она не говорила вам о своем переезде? — спросил Эган.
— Нет,— солгал Хенсон.— Ни словом не обмолвилась.
— Возможно, будет лучше, если я поднимусь и побеседую с ней в конторе, но лично я считаю, что не всякая женщина весом в пятьдесят килограммов способна убить девяностокилограммового мужчину и перенести его за семь километров. То есть без посторонней помощи. По словам ее соседей, за те два года, что она прожила с ними бок о бок, никто никогда не видел, чтобы ее посетил мужчина.— Эган оплатил свое пиво и встал. — Ну что ж, Хенсон, спасибо вам за проявленную любезность. Я говорил капитану, что вряд ли малышка замешана в случившемся.
Хенсон остановил его:
— Одну минуту, лейтенант.
— Что?
— Судя по вашей карточке, вы работаете в уголовной бригаде. Но сегодня в «Ньюс» писали, что смерть Коннорса наступила вследствие пьяной драки.
Эган задумался.
— Да, он умер пьяным. Но не без посторонней помощи. Вообразите, что после того, как его швырнули в кустарник, он получил прямо в сердце три здоровенные сливы тридцать восьмого калибра.
Глава 5
Паркуя свой «бьюик» позади «мерседеса» Ольги, Хенсон по-прежнему обливался холодным потом.
Боб Гаррис, его сосед, приводил в порядок лужайку перед домом.
— Салют! — воскликнул Гаррис.
Хенсон вынул ключи зажигания и промолвил в ответ:
— Здравствуйте. Как поживаете?
— Так себе. Эта проклятая биржа так капризна, что порой я готов поменять свою деятельность. Иначе мне придется повесить дома и в конторе полотенце для утирания слез. Всякий раз, когда какой-нибудь клиент теряет деньги, он заявляет, будто это я виноват.
— Я не возражал бы зарабатывать столько, сколько вы.