Плохо и то, что в департаменте был обнаружен и изобличен в преступлении офицер. К тому же, друг его юности. Однако самым неприятным для Педли оставалось то, что кольцо подозрений все тесней сжималось вокруг мисс Элдридж.
Ее посещение квартиры миссис Герриш. Зажигалка, которая вовсе не лежала под лестницей, но тем не менее могла быть использована для поджигания свертка с одеждой, пропитанного эфиром. Отказ старой женщины в больнице подтвердить заявление Лоис. Ее знакомство с Фарлоу, связанным с Фуллером. Джордж Друри в любую секунду мог получить ордер на ее арест.
Педли оставил машину на резервной стоянке, в мрачном настроении дошел до муниципалитета и поднялся на свой этаж.
Шейнер ждал его. Влияние спиртного уже закончилось.
— Привет, командир.
— Здорово, труженик.
— А вы как думаете? Видели бы, как я готовил гнездышко для сеньора Фарлоу!
— Он раскололся?
— Сказал, что хочет поговорить с вами. О чем-то важном.
— Да? Пожалуй, стоит дать ему время повариться в собственном соку.
— Мальчики из штаба Друри сообщили, что миссис Фарлоу продиктовала заявление, обвиняющее ее кормильца во всех смертных грехах, кроме изнасилования.
— Получи для меня его копию.
Инспектор начал чистить трубку с помощью куска проволоки, огрызка карандаша и казенного полотенца.
— Да,— вспомнил Шейнер,— вам прислали со специальным курьером конверт из страховой ассоциации. Он на вашем столе.
Инспектор распечатал его. Длинное досье Фарлоу в основном касалось его деловой карьеры. Один параграф привлек внимание Педли:
«Развлечения.
Член союза выпускников западных университетов, клубов „Зпикурийцы", „Кодос", „Нотхэм атлетик". Играет в карты, преимущественно по крупной. Предпочитает покер. Любит ездить на машине. Не занимается никакими видами спорта на открытом воздухе, кроме парусного. Владелец яла „Лили Абнер", стоящего на приколе у Траверс-Айленд. В состязаниях не участвует, уик-энды предпочитает проводить на яле».-
Педли отложил досье в сторону и начал рисовать на лежащем перед ним блокноте. Карандаш набросал очертания корабельного фонаря.
Шейнер кашлянул.
— Совсем забыл. Полчаса назад звонил какой-то парень по фамилии Лайкмен.
— Гляйхман?
— Может быть.
— Чего он хотел?
— Он не сказал.
— Понимаешь, Шейнер, Гляйхман— осведомитель нашего главаря, он из конторы окружного прокурора. Со вчерашнего дня на него объявлен розыск. Вероятно, он — единственный человек в Нью-Йорке, знающий преступника в лицо. Я надеюсь, что ты хоть раз поработал своими мозгами и проследил его звонок.
Помощник с треском сорвал целлофановую упаковку с десятицентовой сигары. Его круглые красные щеки расплылись в улыбке чеширского кота.
— Конечно, командир, конечно.
— Тебе известно, где он находится?
Шейнер поднес к сигаре спичку.
— Естественно. Мне удалось задержать его у телефона, заявив, что я поищу вас в уборной.
Педли стукнул кулаком по столу.
— Почему же ты сразу не сказал, дубина? Откуда он звонил?
— Из дома 162, Черримен. Район Маунт-Иден.
— Ты уже проверил адрес в жилищном управлении?
Помощник улыбнулся еще шире.
— Никогда-Не-Ошибающийся-Шейнер, вот как меня называют. Это шестиэтажный, двадцатиквартирный дом. Звонили из телефона-автомата в холле на первом этаже.
Инспектор схватил шляпу, натянул пальто и крикнул:
— Барни!
В дверь всунулась лысая голова.
— Вы звали?
— Собирайся, Барнабус. Мы едем.
— О господи, инспектор. А я только намеревался заснуть.
— Неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме кровати?
Пожарный поутюжил ладонью лысину.
—- Именно там я провожу прекраснейшие мгновения своей жизни.
Они помчались по Лафайет-стрит с визжащей сиреной. Когда спидометр показал 70 километров в час, Барни закрыл глаза и страдальчески откинулся назад.
По правилам Педли требовалось уведомить полицию, которая дала бы по радио сигнал патрульным машинам в районе Маунт-Иден. Но инспектору не хотелось действовать так. Если бы копы напали на след Гляйхмана, поднялась бы большая шумиха. Почти наверняка он сообщил бы что-то о Гуче, и прокурор начал бы форсировать события.
Итак, если бы Гляйхман попал на Сентер-стрит для допроса, то информация любого характера, полученная прессой, могла бы помешать Педли напасть на след человека, подкупившего Гляйхмана. С другой стороны, если инспектор встретится ,с ним первым, он начнет действовать прежде, чем полиция узнает имя главаря из газетйых отчетов.
Барни процедил сквозь стиснутые зубы:
— Если Гляйхман действительно живет там, то почему его адрес не был известен раньше?
— Он мог пользоваться вымышленным именем. Или, например, жить у родственников. Вариантов полно. Посмотрим, когда приедем.
Педли припарковался в двух кварталах от дома.
— Спокойно, Барни. Иди за мной, точно прогуливаешься. Твоя форма сейчас совсем некстати.
Интересовавший их дом оказался закопченным сажей зданием, зажатым между фабрикой мороженого и пятиэтажным гаражом. В мрачном подъезде пахло рыбой и капустой.
— Подожди здесь, Барни.
Педли решил посмотреть фамилии на почтовых ящиках, снабженных алюминиевыми пластинками с отштампованными на них именами владельцев: О’Гормены, Мартуччи, Стайнфидды... Никакого Гляйхмана. Правда, на одном ящике притулилась карточка с написанной красным карандашом фамилией: «Ф. Райхман». Похоже.
Педли поднялся по лестнице и прислушался. В квартире 4-а плакал ребенок, а за дверью 4-е царила тишина.
Он постучал. Ответа не последовало. Тогда он достал из кармана конверт. Ему не раз приходилось пользоваться подобной приманкой. Нацарапав на конверте карандашом: «Мистеру Райхману», он постучал еще раз, громче. Потом сунул конверт под дверь, так, чтобы тот, кто находился в квартире, увидел часть фамилии.
Затем он с шумом сбежал по лестнице и через минуту потихоньку поднялся снова. Но конверт не изменил положения. Если Гляйхман и сидел дома, то вел себя очень осторожно.