Шейнер поставил ногу па стул и наклонился, чтобы прочитать вслух:
— «Миссис Эми Чалмерс, вдова, рост — пять футов и пять дюймов, вес...»
— Опусти внешние данные, Барнабус.
— «Замужем за Лестером Чалмерсом с 1892 года, урожденная Дюран... Иллинойс... детей нет. Родилась в Секлтоне, штат Оклахома, в 1864 году. Член методистской епископальной церкви... местожительство... домашняя хозяйка...»
— Хватит. А теперь вот эту.
— Сэмюель Брэндедж... Тот самый малый, который пострадал во время пожара на Грили-парк. Я потом пытался найти его, но он удрал из города и никому не известно, куда.
— Читай, читай уже!
— «Родился в 1860 году... в городе Гендерсон-Форд на Индейской территории. Добровольцем вступил в армию в 1895 году. Был уволен из нее с отличием. Ветеран Испанской войны».
— Никакие колокола не звонят в башке?
— Нет.— Помощник утешился сигарой.— Я представляю собой случай запоздалого развития. Я ничего тут не понимаю. Если бы у меня был хрустальный волшебный шар...
— Как же! — фыркнул Педли. — Лучше скажи, если бы ты как следует учился в школе. Тогда бы ты сразу смекнул, что Индейская территория и Оклахома — одно и то же. Она была присоединена к Штатам только при Тедди Рузвельте.
Шейнер ударил кулаком по ладони.
— Я всегда вшиво знал географию. А взломщик сейфов, командир... Он ведь тоже из Оклахомы.
Педли перелистал другие страницы.
— Здесь есть еще один, человек, местом рождения которого назван Средний Запад. Вполне возможно, что Оклахома. И все они примерно ровесники.
— Очень тонкое замечание.
— Тонкое замечание лучше, чем глубокомысленный вид. Узнай, нет ли связи между Секлтоном и городом Гендерсон-Фордом на Индейской территории. Скажи Барни, чтобы он выяснил все возможное о прошлом Гарри Гуча. Ты сделаешь то же самое по отношению к Энни Сьютер. А я займусь Гляйхманом.
— Слушаюсь, командир.
— Потом свяжись с аэропортом Ла-Гардиа.
— Зачем?
— Самолеты экономят время. Улавливаешь?
Шейнер загрустил.
— Если мне придется отправляться в Оклахому, то лучше на поезде. Меня мутило, когда я летал в последний раз.
— Ах бедный, бедный, Не хочешь ли ты, чтобы с тобой поехала мамочка? Слушай, ты, здесь горят дома и люди, а ты требуешь сочувствия из-за того, что можешь наблевать где-то между Нью-Йорком и Гэри. Черт тебя подери! Получи двести долларов на расходы и лети в Секлтон. Проведи там расследование. Понял? Катись отсюда!
Глава 25
Инспектор все еще грыз погасшую трубку и изучал дела, оставленные ему Шейнером, когда зазвонил телефон.
— Говорят из полиции. Только что получено сообщение от семьдесят первой машины из тридцать восьмого участка.
— Из Бронкса? Давайте.
— Человек, находящийся под наблюдением, только что вошел в 162-й дом на Черримен.
— Ага!— Педли усмехнулся.— Скажите, чтобы его не брали до моего приезда.
— Хорошо, инспектор. Когда вас ждать?
— Я выезжаю.
Педли выбежал из кабинета. Барни спал на кожаном диванчике, накрыв лицо газетами.
— Поднимайся, Барни, мы спешим.
Педли гнал машину по улицам, как дьявол. Теперь он не хотел опоздать. Барни поджал ноги и только морщился всякий раз, когда они пролетали мимо светофора.
Из-за их собственной сирены они не слышали сигналов других машин, сворачивавших с Маунт-Иден на Черримен. Поэтому Барни увидел фары грузовика, с хриплым ревом устремившегося на них с боковой улицы, в последнюю секунду.
Седан перевалил через бордюр и встал на тротуаре, ударившись о фонарный столб и уперевшись передним бампером в стену.
— Пылает весь дом, инспектор,— промямлил Барни.— Похоже, у ребят будет с ним много хлопот.
— Да, горит 162, Барни. Черт побери все на свете!
Инспектор выпрыгнул из машины.
Ревущие моторы автомобилей наполняли воздух вибрирующим гулом. Рокот струй из пожарных насосов приобретал какой-то зловещий оттенок из-за сердитого шипения, которым сопровождалось соприкосновение холодной воды с горячим деревом и металлом.
Патрульные тщетно пытались сдержать натиск все увеличивавшейся толпы взволнованных, испуганных людей.
Лысый мужчина в мохнатом купальном костюме и домашних туфлях держал в дрожащих руках поводок для собак и звал:
— Тэвиш, сюда! Тэвиш!
Женщина в шубе под котик, без туфель и чулок стояла на коленях на какой-то доске.
— Мария, благословенная матерь божия, спаси моего Вилли! Господи, не дай моему Вилли сгореть!
Две девочки в школьных платьях, держась за- руки, успокаивали друг друга:
— Мама где-нибудь здесь. Она найдется.
Врач «скорой помощи» наклонился над корчившимся от боли человеком И сделал ему укол. Тот издавал резкие крики, которые кололи слух инспектора, как иголки.
Один из детективов в штатском, оставленных Педли следить за домом, подбежал встретить его.
— Мы ждали! — крикнул он. — Лучше бы мы этого не делали!
— Он наверху?— Инспектор поднял глаза. Верхний этаж застилали густые клубы дыма.
— Если не удрал по крышам. Одно можно сказать точно: там Чарли Ларсен, мой партнер. Дом загорелся, как вязанка хвороста. Чарли подумал, что сумеет схватить Гляйхмана на месте преступления. — Он пнул ногой шланг. — Я полагаю, что мерзавец не спустился бы вниз по доброй воле.
Педли попытался найти командира отряда.
— Он тянет линию на верхний этаж дома с крыши склада,— объяснил ему пожарный в прорезиненной одежде, протирающий глаза от гари.
— Барни!
— Да?
— Притащи мне маску и фонарик.
—-Не ходите туда, шеф? Гляйхмана уже нет внутри.— Барни показал рукой на кольца дыма, вылетающие с прожилками яркого желтого пламени из окон верхних этажей.— Если только он не решил поджариться там наподобие бифштекса.
— А вдруг он не может выйти? Чарли, кажется, не смог. Не спорь.
Внутри горящего здания раздался грохот. Искры разлетелись, как от фейерверка.
Педли снял пальто и шляпу и положил их в кузов грузовика. Потом развязал галстук и стал дышать чаще и глубже, чтобы насытить организм кислородом. Затем он взял топор, а Барни принес ему маску и фонарик.
— Босс, эта стена качается, ей-богу! Когда она упадет, там уже никто не уцелеет.
Голос Педли из-за маски звучал приглушенно:
— Вот почему я должен успеть туда, прежде чем это произойдет.
Он нырнул в волну дыма. Ступеньки он нашел ощупью. Поднимаясь по ним, он столкнулся с человеком, с трудом державшим шланг, из которого била вода. Педли отодвинулся к стене. Его фонарик светился в густом дыму, как пятнышко. Топором он проверял устойчивость каждой ступени.