Руки и тело Ванды, как обычно, произвели магическое действие. Как бы он ни уставал, силы немедленно возвращались к нему. Вот так ему следовало жить с самого начала: Даже сделавшись столетним старцем, оп никуда не отпустит Ванду. Он возразил:
— Но ты, вероятно, ужасно голодная?
Тихим, едва слышным, но твердым голосом она прошептала:
— Что такое голод, дорогой? Главное — это ты. А ты принадлежишь мне.
Глава 9
Двадцать шесть лет прошло с тех пор, когда Хенсон последний раз приезжал в Ларедо. Тогда он учился на третьем курсе университета и один из преподавателей нашел ему здесь работу на летнее время.
После таможни им останется ровно тысяча триста тринадцать километров пути до Мехико. Тринадцать и тринадцать! Может, это окажется для них счастливым числом?
— Ты уже бывал здесь? — спросила Ванда.
— С тех пор утекло немало воды. И мне было тогда приблизительно столько, сколько сейчас тебе. И я работал в основном за городом, на линии высокого напряжения.
Больше всего Хенсона удручало множество новых отелей и мотелей. Он не помнил, чтобы видел здесь мотели раньше. Тогда ему и в голову не приходило, что такое возможно. Сперва он ночевал в туземной хижине, потом на голой земле высохшего русла реки, прямо на песке, завернувшись в одеяло и глядя на звездный купол неба. Он улыбнулся при мысли о звездах, таких низких, что до них можно было дотянуться рукой...
Стать инженером. Вот о чем он мечтал тогда. А теперь у него остались лишь воспоминания, и контора, которая была мозговым центром сотен производств. Хенсон сразу же поправился— сейчас он не имел даже конторы. У него были только кое-какие знакомства и Ванда.
Но их вполне хватит. Они выйдут из положения.
Он без труда нашел правление автомобильного клуба. Дежурный служащий держался любезно и предупредительно, но он чем-то напоминал Джека Хелла.
Заполняя туристскую карточку и документы на машину, он пытался уговорить Хенсона застраховать автомобиль, уверяя его, что американские обязательства закончатся сразу, едва они пересекут пограничный мост.
Хенсон горько улыбнулся. Он не нуждался ни в какой страховке. Если полиция Чикаго обвинит его в убийстве Ольги и Коннорса, ему, скорее, понадобится позаботиться о собственной жизни, чтобы Воспитать ребенка Ванды, в существовании которого они уже не сомневались.
— Нет, благодарю,— сказал он служащему,.
Он тем не менее поменял пятьсот долларов на мексиканские песо, считая, что больше всего настораживает и привлекает внимание полиции обмен пятидесяти и сотенных купюр в Мексике.
Продолжая вежливую беседу, служащий спросил:
— Это ваш первый визит в Мексику, миссис Будрик?
— Первый, — ответила, улыбаясь, Ванда;
— Страна вам, безусловно, понравится. Мексиканцы очень отличаются от нас, но они удивительно гостеприимные. — Он посмотрел на соблазнительную фигуру молодой женщины и прибавил, понизив голос: — Могу я вам дать хороший совет, миссис?
— Конечно.
— На вашем месте в Мексике я бы воздержался от шорт и обтягивающих брюк,
— Почему?
— Вас могут оскорбить или задеть. Повторяю, мексиканцы гостеприимный народ и любезный, но кто-нибудь из них может распространить свою любезность немного дальше. Ведь молодая женщина в шортах рассматривается ими как... ну, скажем, как женщина легкого поведения.
— Я понимаю.
Хенсон положил в карман туристскую карточку и документы на машину, действующие в продолжение ста восьмидесяти дней, и сказал:
— Спасибо вам за хлопоты, или, как говорят наши братья по ту сторону границы, — «грациас».
— Вы знаете испанский, сеньор?
— В совершенстве.
— Тогда вам не угрожают никакие неприятности! Доброго пути и удачи!
— Благодарю.
Неоднократно сталкивающийся с нравами приграничных городов, Хенсон тщательно запер все окна и двери машины, чтобы не лишиться вещей, положенных на заднем сиденье. Господа, живущие близ границ, обычно не брезгуют подхватить барахлишко из проезжающих машин, чтобы потом за четверть цены продать его другим туристам.
К тому же. полуденный зной сделал невыносимым пребывание в кабине: металл просто обжигал. Хенсон огляделся по сторонам и сказал Ванде:
— Нам придется немного подождать, пока не спадет жара. Что, если мы выпьем по стаканчику за удачу?
— Я с удовольствием, — просто проговорила она.— Мы еще не переехали мост, а в моем желудке что-то постоянно сжимается.
— Мой желудок ведет себя так с той минуты, когда я узнал о смерти Коннорса. Вот уже три недели он продолжает безобразничать, и я удивляюсь, как он еще не устал. Но факт налицо: он все время дает о себе знать.
Ванда сжала его руку.
— Все будет хорошо. Вот увидишь.
— Я надеюсь. Если мы благополучно минуем мост, то потом все пойдет как по маслу.
—:У нас все получится, не сомневайся.
— Если бы так!
Хенсон заметил, что их автомобиль стоит как раз возле бара. В окно они смогли бы наблюдать за машиной. Он перевел Ванду через улицу, и они вошли в бар, оснащенный кондиционером. Официантка подлетела к ним за заказом.
— Для меня «Том Коллинз»,— попросила Ванда, — очень холодный и много джина.
— А мистеру?
— Двойной белый «Ронрико» и бутылку «Карта-Бланка».
— Хорошо, мистер.
— Что такое «Карта-Бланка»? — не поняла Ванда.
— Это пиво. На мой вкус, самое лучшее. Я не знаю, сколько оно стоит здесь, но по ту сторону границы за него берут просто гроши.
Впервые после их бегства из Чикаго Ванда задала вопрос о деньгах:
— У нас хватит средств, чтобы добраться до нужного места?
— С лихвой, — уверил ее Хенсон, — если мы не будем делать глупостей.
— А паспорта?
— Я могу воспользоваться паспортом Будрика. А потом мы купим паспорт для тебя, он здесь стоит менее тысячи долларов. Я хочу, чтобы у тебя был паспорт, в точности отвечающий твоим приметам. Город кишит людьми, которым запрещен въезд в США. Визы выдают куда угодно, только не в Штаты.
— И ты допустил, чтобы я нервничала в течение трех недель?
— Эта деталь казалась мне несущественной. Когда мы доберемся до Мехико и добудем паспорта со всеми необходимыми визами, мы долетим до какого-нибудь порта Центральной Америки. Оттуда проследуем в Касабланку, Танжер или Порт-Саид. И наконец, сядем на другой самолет и отправимся в Порту-Амелию.
— Ты действительно так доверяешь Джонни Энглишу?