Бахтин беседовал с ней подробно и с интересом. Рассказывал о своих замыслах. Расспрашивал о ее диссертации.
Он был одноногий и нищий.
Что она могла для него сделать?
Все страшно курили. Одну за одной. Бахтин курил «Столичные». Бранка курила «Филип Моррис» в пластмассовой пачке со скругленными углами.
– Попробуйте, – сказала она Бахтину.
Он попробовал.
– Очень хорошие сигареты. Можно я возьму еще одну для жены?
Из глаз сербской девушки побежали слезы, двумя кривыми ручейками по щекам.
– Возьмите все себе, – сказала она и положила пачку на стол.
– Спасибо, – сказал он. – Правда вкусные сигареты.
Поговорили еще полчаса.
Попрощались.
До крыльца нас провожала нянечка. Рослая нестарая тетенька.
Бранка Вукадинович дала ей червонец.
– Смотрите за Михаилом Михайловичем хорошо.
– Не надо, – сказала нянечка. – Мы его и так любим.
– Тогда купите ему фруктов, – сказала Бранка.
– Хорошо, – сказала нянечка. – Конечно.
Сербская девушка опять заплакала. Нянечка обняла ее.Нужна, наверное, крепкая и точная финальная фраза. Или нет, не надо.
Аким и Вячеслав заметки по национальному вопросу
Это было в 1974 году. Мы с женой гуляли по Таллинну и подошли к ресторану. Мы были одеты вполне прилично – жена в брючном костюме, я в костюме, в водолазке под пиджаком. Подробности не случайны.
Было обеденное время. Но только мы взялись за ручку двери, как из манящего, искрящегося и ароматного ресторанного полумрака появился мэтрдотель и решительно загородил нам дорогу рукой. «В чем дело, у вас нет мест?» – спросил я. «Места есть, – сладко улыбнулся дяденька, – но у нас очень дорогой ресторан» (заметьте мою политкорректность – я не изображаю акцента, сильного до нарочитости). «Нет проблем!» – улыбнулся я. «Вы не поняли, – сказал он. – У нас дорогой ресторан. Вы без галстука. Ваша дама в брюках. Мы не можем вас обслужить».
Я пожал плечами, и все бы ничего, кто ж их знает, в чужой монастырь и т. п., – но тут за спиной раздался какой-то шум, и нас почти смела с дороги компания парней и девчонок, все лохматые, в ношеных джинсах, в свитерах до колен, полурваных кедах. Мэтрдотель распахнул перед ними дверь и произнес что-то приветственное. Эти ребята зашли – лучше сказать, ввалились – в ресторан, а он закрыл дверь перед нашим носом.
Да, конечно, я мог бы побежать в редакцию газеты «Советская Эстония» (за корреспондентом Довлатовым С.Д.) или позвонить в таллиннский ресторан-трест. Но мне стало невыразимо скучно. Особенно учитывая мое отрицательное отношение к аннексии балтийских государств. Я с тоскою ощутил, что даже в неприязни к тем, кого считаешь оккупантами, можно быть благородным борцом, можно – саркастическим джентльменом, а можно – мелким мерзавцем. К сожалению, последние преобладают. Количественно и атмосферически.
Возможен, кстати, вопрос – кто такие Аким и Вячеслав?
Иоахим фон Риббентроп и Вячеслав Михайлович Молотов, естественно.Хроника утраченных возможностей заметки по национальному вопросу
Лет семнадцати я жил в доме отдыха под Ригой.
Один знакомый латыш учил меня разным словам и выражениям.
Например, так:
Es milu resnas un rudmatainas sievietas.
Что означает: «Я люблю толстых и рыжих женщин».
Даже написал мне это на сигаретной пачке.
Я случайно оставил эту пачку на столе в номере.
Вдруг вижу – на пачке написано неизвестной рукой:
“Vai ta ir taisniba?”
Я побежал к приятелю, показал. Он перевел: «Это правда?»
Я на собственный страх и риск ответил:
“Ja!”
И оставил сигаретную пачку лежать, где была.
На следующий день прихожу в номер после завтрака, а навстречу мне с ведром и шваброй из двери выходит уборщица Ильза, чернявая и вся такая жилистая, как хворостина.
А на пачке написано:
“Loti ћel!”
Что в переводе значит «Очень жаль!»
Об исполнении доложить просто, подробно, ничего не скрывая
Лет пятнадцать тому назад мне надо было сделать одно очень сложное дело (административно-правовое, если угодно). Мне указали на пожилую мадам NN, с которой я, впрочем, давно был знаком, и сказали: пойди к ней и расскажи о своей проблеме. Просто и откровенно. И попроси помочь. Если она сочтет тебя правым, а дело – решаемым, она тебе поможет.
Сказано – сделано. Я позвонил ей, получил приглашение и за чашкой чая подробно, ничего не скрывая, рассказал о своем деле. Она подумала, покивала, полистала несколько пухлых записных книжек, а потом сказала:
– Запишите телефон. Ее зовут ZZ. Она может решить вашу проблему быстро, ловко и бесплатно. Многое в ее руках. Позвоните и скажите, что вы – от меня. Но! Но она может вдруг сделать вид, что не понимает, чего от нее хотят, может начать тянуть, вроде там перезвоните через недельку… то есть может вдруг начать валять дурака. Тогда слушайте и запоминайте. Если вы почувствуете, что она валяет дурака, скажите ей буквально следующее. Запоминайте. Скажите ей: «NN просила вам сказать такие слова: “бабушка велела” ». И все.