– Не то слово.
Джош встал и пошел к мини-бару. Он вернулся с сыром, крекерами и фруктами. Кормил ее виноградом – одну ягодку за другой.
– Ешь, тебе понадобятся силы для следующего раунда, – сказал он.
– Тогда ты тоже поешь. – И она протянула ему виноград.
– М-м? Ты на меня рассчитываешь? Есть идеи?
– Идеи? – Жасмин оглядела его, потом взгляд ее остановился на повязке, и она подумала: а почему бы и нет?
Она завязала Джошу глаза и сказала:
– Теперь твоя очередь довериться мне.
– Мисс Бернс, какой прогресс! Вы растеряли свою застенчивость? И мне это чертовски нравится, должен признать…
Они забыли доесть виноград, потому что нашли занятие поинтереснее.
Глава 31
«Я идиот. Нет, я самый сексапильный идиот в мире». Джош в третий раз прошел мимо входа в театр и опять не смог заставить себя войти в здание. Ноги несли его дальше по Сорок седьмой улице и потом на Бродвей.
Вновь он повторил себе, что такое поведение нелепо. Не так уж много от него и требуется. Речь идет всего лишь о пьесе. У него больше актерского опыта, чем у любого из тех, кто будет участвовать в спектакле вместе с ним. А сколько книг он прочел! Наверное, значительную часть всего, что напечатано литературоведами, театроведами, историками и другими специалистами. Он вызубрил свою роль назубок, и сегодня утром, когда он в очередной раз повторял монолог, Барби смотрела на него весьма одобрительно.
Он может это сделать.
Джош опять свернул за угол, и вот он уже на Сорок седьмой улице. Пошел снег – первый снег в этом году. Крупные снежинки падали, изредка задевая его разгоряченные щеки. Кипельно белые звездочки ложились на людей, на одежду, на асфальт и исчезали.
«Хочу раствориться. Отправиться в небытие. Я ничто. – Злость накатила волной и дала силы затормозить у входа в театр. – Я не ничто. Я Джош Тоби!»
– Джош! – Из подъезда выбежала Жасмин. Она не надела пальто, облачко пара дрожало у губ.
– Зачем ты выскочила раздетая? Замерзнешь! Сегодня утром они проснулись в его номере в отеле, утомленные, но счастливые. Она сказала, что ей нужно домой, и отказалась использовать лимузин, который он предлагал. Нет-нет, это вызовет очередные сплетни и привлечет внимание таблоидов. В восемь утра Жасмин должна присутствовать на собрании всех технических специалистов, занятых в пьесе.
И вот они встретились второй раз за сегодняшний день.
– Все тебя ждут, – сказала она.
– Подумаешь, немного опоздал. – Он пожал плечами, стараясь выглядеть независимо.
– Я видела, как ты прошел мимо театра. Два раза.
– Было дело. – Джош склонил голову, принимая упрек.
– Но я тебя понимаю! Слышишь? Я знаю, как это трудно – заставить себя войти в чертовы двери.
Джош взглянул на Жасмин: ее личико буквально светилось, и он не мог сказать, то ли это от холода, то ли от вчерашней ночи любви.
Больше всего ему хотелось прямо сейчас поцеловать ее холодные дрожащие губы, но вчера вечером они договорились, что в глазах общества останутся друзьями до тех пор, пока Клео не согласится на расставание, обставленное соответствующими пресс-релизами.
– Я должен служить тебе примером и доказывать своим поведением, что нет ничего страшного в публичной деятельности, а ты поймала меня, когда я малодушно петлял вокруг театра. – Джош был просто раздавлен своим отступническим поведением.
Жасмин оглянулась, но на них никто не обращал внимания. Прохожие спешили по своим делам, уткнув носы в шарфы и надвинув шляпы и капюшоны поглубже. Тогда она поинтересовалась шепотом:
– Ты взял с собой Барби?
– Да. Мы практиковались все утро… хотя я предпочел бы занятия с тобой.
Жасмин опять испуганно оглянулась, а он быстро спросил:
– Пойдешь сегодня вечером к моим родителям? Скажи «да», и тогда я прямиком иду в театр.
– Это шантаж! – Она вывернулась из его рук. Надо же, ее тело опять распоряжается, иначе как она незаметно для себя оказалась в объятиях Джоша? Теперь они стояли на некотором расстоянии, и Жасмин сразу стало ужасно холодно, и снежинки таяли на ее черных волосах неохотно.
Джош сбросил пальто и накинул ей на плечи.
– Шантаж – это не так плохо. Он помогает мне расслабиться и придает гораздо больше смелости, чем игра в куклу Барби. Ну же, скажи «да».
Улыбаясь, Джош смотрел, как Жасмин уткнулась носом в воротник его пальто и вдыхает его запах. «Если бы ко мне попала ее вещь, я бы сделал то же самое», – думал Джош. Даже просто поговорив с ней, он уже почувствовал себя лучше, более уверенно и спокойно. Жасмин подхватила его под руку и потащила за собой.
– Пошли, пора работать, – сказала она.
– Ну-у, один поцелуй для храбрости.
– Нет!
– А на удачу?
Она бросила вокруг настороженный взгляд и чмокнула его в щеку.
– Я не совсем такой поцелуй имел в виду.
– А я тебе уже говорила, что Толстяк Ларри по-прежнему преследует меня по пятам. Вдруг он затаился где-то неподалеку? Мы только друзья, помнишь?
Джош оглянулся. Если бы Толстяк и в самом деле притащился сегодня в такую рань к театру, он бы уже прыгал вокруг них, щелкая фотоаппаратом.
– К черту Ларри! Мне нужен этот поцелуй!
Он легко притянул к себе растерявшуюся Жасмин и поцеловал ее так, что у обоих дух захватило. Окажись здесь Ларри, он заработал бы на этом поцелуе не меньше миллиона долларов.
Джош отпустил Жасмин, и она едва устояла на ногах.
– Ты мой Ромео, – прошептала она. Он улыбнулся и направился ко входу в театр. В дверях обернулся и сказал:
– Я зайду за тобой в девять, поэтому не задерживайся. Помни, мы идем ужинать к моим родителям! Мама будет в восторге!
Жасмин сунула в рот еще одну маслинку и принялась сосредоточенно жевать. При этом она все время помнила: спину надо держать прямо и не открывать рот, пока не проглотишь все, что там есть. Они с Джошем сидели в весьма напряженных позах на диване, обитом коричневым твидом, и она чувствовала, что может пересчитать собственной попой все пружины в этом динозавре мебельной промышленности.
Вчерашняя ночь стала потрясением, но сегодняшний визит поверг ее в еще больший шок. Во-первых, она до последнего момента не верила, что он действительно собирается представить ее своим родителям. А во-вторых… они принадлежали к миру, который был далек не только от ее собственного, но и от мира Джоша – дальше просто некуда.
Жасмин пыталась не впасть в депрессию от напряженной обстановки, царившей за ужином. Стараясь отвлечься, она отыскивала в лицах родителей черты, которые они передали сыну. Вот Рут, мама Джоша – она так похожа на него, но при этом совершенно некрасива. Те же глаза, но цвет более тусклый и в них нет огня. Тот же нос, но на лице ее сына этот нос создал пропорции, о которых мечтает каждый скульптор.
Или вот отец. Та же линия челюсти – упрямая, надо сказать, челюсть. Идеальные зубы. Кожа пожилого человека не могла сравниться с кожей его сына, но все равно рисунок скул все еще был виден. Лицо мистера Тоби могло бы стать впечатляющим, если бы не нос – милый, но совершенно незначительный. И симпатичные, дружелюбные, но самые ординарные голубые глаза.
Удивительно, думала Жасмин, как эти двое заурядных людей сумели дать жизнь столь идеальному созданию. Наверное, тут все дело в удаче. Только слепой случай может смешать правильный тон кожи, челюсть отца и нос матери и фантастический, ни на что не похожий цвет глаз. И случай же заставил ее позабыть портфолио в кафе, случай привел к ней Джоша.
Или это все-таки судьба?
– Так где вы учились, милая? – спросила миссис Тоби. «У вашего сына нынче ночью. Он очень хороший учитель» – эта фраза так и просилась с языка, но Жасмин благоразумно проглотила ее и ответила:
– Знаете, я в основном занимаюсь самообразованием…
– Не скромничай, – прервал ее Джош. – Она получила степень магистра в Нью-Йоркском университете.
– Как это мило, – сказала мама Джоша. – Не думаю, что Клео… впрочем, наверное, нам не стоит говорить о Клео.
– Все нормально, мам. Клео замечательная. Я знал это раньше и теперь тоже так думаю.