И полетел, как вихрь, ее гонец
По людным рынкам, по краям безлюдным
И встретился в ущельях наконец
Он со страдальцем этим безрассудным.
…Еще нетерпеливей и быстрей
Спешил Меджнун со свитою зверей.
Всего лишь шаг до цели остается.
Послушен жребий. Дело удается.
Достигли рощи пальмовой они.
Безумный ждет в прохладе и тени.
И вот гонец встал у шатровой двери,
И оповещена и мчится пери:
Там, в десяти шагах, ее любовь!
Но сразу в ней остановилась кровь.
«Нет! — говорит, и вся затрепетала.—
Нет, невозможно! Сил моих не стало.
Как быстро тает бедная свеча!
Ступлю я шаг — и гасну, трепеща.
Нет, нет! Идти к нему — идти на гибель.
Сюда он для богохуленья прибыл.
Я знаю, как он грешен и речист.
Пускай же свиток остается чист.
Пускай, представ пред судиею высшим,
Ни слова мы на свитке не напишем,
Не зная срама за дела свои.
В том совершенство истинной любви»…
ПЕСНЯ МЕДЖНУНА
«Где ты? Где я? О том не знаю,
Чья ты? Ничья? О том не знаю…
За ворох бед я душу продал,
Шелка за грязный ворох отдал,
Зато не стал ничьим рабом
И в горе радуюсь любом…
Не надо мне коня в дороге.
Печаль несет меня в дороге.
Но не печальна та печаль.
Где ты? Не знаю — и не жаль…
С твоим приходом я в разладе,
С твоей душой моя в разладе.
Из тела выйти ей пора,—
Тогда ты выйдешь из шатра.
Но ты и я — едины оба.
И нам достаточно до гроба
Двух тел для сердца одного.
Да будет свято их родство!
Одним лучом рассветным брызни,
И проживу я сотню жизней.
Как вслед за утром белый день,
Мы вечно рядом — с тенью тень…
Я ослеплен в твоем сиянье.
Но на далеком расстоянье
Я гибну, с тленьем не борясь,—
Башмак, с ноги упавший в грязь.
Я — войско, мчащееся к бою,
Когда-то послан был тобою,
И вот в погоне до сих пор,
Трубя в рога, скликаю сбор…»
О ТОМ, КАК НАСТУПИЛА ОСЕНЬ
И УМИРАЛА ЛЕЙЛИ
Лейли с престола юности цветущей
Сошла в темницу немощи гнетущей.
Кто сглазил молодой ее расцвет?
Кто погасил ее лампады свет?
Повязку золотую головную
Зачем Лейли сменила на иную?
И тело, в лен сквозной облечено,
Зачем само сквозит, как полотно?..
Лейли открыла матери, как друг,
Смертельный свой и тайный свой недуг.
«О мать! Что делать? Смертный час объявлен.
Детеныш лани молоком отравлен.
В кочевье тянет караван души.
Не упрекай за слабость, не греши.
Моя любовь? — нет, кровь на черной ране.
Моя судьба? — не жизнь, а умиранье.
Немая тайна так была нема,
И вот печаль достигла уст сама.
И так как с уст уже душа слетает,
Пускал тихонько медленно растает
Завеса тайны. Если ты стара,
Прости мне, мать! А мне и в путь пора.
Еще раз обними меня за плечи.
Прости, прощай! А мне пора далече.
Вручаю небу душу оттого,
Что друга не встречала своего…
Когда дойдут к скитальцу злые вести,
Что суждено скитанье и невесте,
Я знаю — он придет сюда рыдать,
Носилки с милым прахом увидать..
Он припадет в тоске к их изголовью,
Над горстью праха, что звалась любовью.
Сам бедный прах, он страшно завопит
Из состраданья к той, что сладко спит.
Он друг, он удивительно мне дорог.
Люби его без всяких отговорок!
Как можно лучше, мать, его прими,
Косым, враждебным взглядом не томи,
Найди в бездомном нищем человеке
То сердце, что теряешь ты навеки,
И эту повесть расскажи ему:
«Твоя Лейли ушла скитаться в тьму.
Там, под землей, под этим низким кровом
Полны тобой опять ее мечты.
На переправе на мосту суровом
Она высматривает: где же ты?
И оборачивается в рыданье,
И ждет тебя, и ждет тебя она.
Освободи ее от ожиданья
В объятьях с ней, в сокровищнице сна».
Сказавши все и кончив эту повесть,
Лейли рыдала, в дальний путь готовясь,
И с именем любимым на устах
Скончалась быстро, господу представ…
ПЛАЧ МЕДЖНУНА О СМЕРТИ ЛЕЙЛИ
«О роза! Ты увяла раньше срока,
Дитя, едва раскрыв глаза широко,
Закрыла их и крепко спишь в земле,
Шепни мне, как очнулась там, во мгле.
Где родинка на круглом подбородке,
Где черный глаз, где глаз газели кроткий?
Что потускнел смарагд горячих уст?
Что аромат волос уже не густ?
Для чьих очей твое очарованье,
Кто твой попутчик в дальнем караване,
Г1о берегам какой реки спеша,
Не кончила ты пиршества, душа?..
Ты, как песок, взвивалась легче ветра,
И, как вода, ушла спокойно в недра,
И, как луна, земле теперь чужда,—
Что ж, так с луной случается всегда.
Но, ставши от меня такой далекой,
Ты стала всей моею подоплекой.
Совсем ушла, совсем ушла из глаз,
Но заново для сердца родилась.
Должно истлеть твое изображенье,
Чтоб вечно жить в моем воображенье!»…
Так два-три дня провел он, горько плача.
Уж лучше смерть, чем жизнь его собачья!
И так он обессилел и устал,
Что книги жизни сам не дочитал…
Ладья его тонула в темных водах,
Да, наконец-то обретал он отдых!..
Размолотый на мельнице судьбы,
Он напоследок взвился на дыбы,
Встать на ноги, разрубленный, пытался,
Но, как змея, с обрубком не срастался.
Закрыв глаза, к земле ногой прильнув,
Он молвил, руки к небу протянув:
«Внемли, создатель всех земных созданий,
Освободи мне душу от страданий,
Соедини с любимою женой
И воскреси изгнаньем в мир иной».
Так он сказал, могилу обнял нежно,
Всем телом к ней прижался безмятежно.
Сказал: «Жена!» — и перестал дышать.
Теперь ему осталось не сплошать
На той последней темной переправе,
Что миновать никто из нас не вправе…