Кассандра. Как будто в них дело!
Андромаха. А в чем же дело?
Кассандра. Парис не дорожит больше Еленой! Елене надоел Парис! Ты когда-нибудь видела, чтобы судьба интересовалась голыми отрицаниями?
Андромаха. Я не знаю, что такое судьба.
Кассандра. Я тебе скажу. Это просто ускоренная форма времени. Это страшная вещь.
Андромаха. Для меня отвлеченные понятия невнятны.
Кассандра. Ну что же. Прибегну тогда к метафоре. Представь себе тигра. Что ты понимаешь? Это метафора для девушек. Спящего тигра.
Андромаха. Так не буди его, пусть спит.
Кассандра. Охотно на это соглашусь. Но утверждения его пробудят. А ими полнится вся Троя.
Андромаха. Чем полнится она?
Кассандра. Словами, что утверждают, будто мир и управление миром принадлежат вообще людям, и в частности троянцам и троянкам.
Андромаха. Мне непонятно это.
Кассандра. Сейчас ведь Гектор возвратился в Трою?
Андромаха. Да. Вот сейчас к своей жене спешит он.
Кассандра. И жена Гектора должна подарить ему ребенка?
Андромаха. Да, у меня будет ребенок.
Кассандра. А разве все это не суть утверждения?
Андромаха. Не пугай меня, Кассандра.
Молодая служанка (проходит мимо с бельем). Какой чудесный день, госпожа!
Кассандра. Да? Ты находишь?
Молодая служанка (уходя). Для Трои наступил сегодня самый чудесный весенний день.
Кассандра. Видишь, даже прачка и та что-то утверждает.
Андромаха. О! В самом деле, Кассандра! Как ты можешь говорить о войне в такой день? Счастье падает на землю.
Кассандра. Как снег!
Андромаха. И вместе со счастьем — красота. Взгляни на это солнце. Вся Троя блестит и переливается перламутром больше, чем глубины моря. От каждой рыбачьей хижины, от каждого дерева доносится шепот раковин. Если люди наконец могут обрести счастье жить в мире — так это только в такой день, как сегодня… В такие дни они незлобивы… и чувствуют себя бессмертными…
Кассандра. Да, и паралитики, которых вынесли на пороги их жилищ, тоже чувствуют себя бессмертными.
Андромаха. И добрыми… Взгляни на этого всадника из передового отряда. Он привстал на стременах и наклонился, чтобы приласкать котенка, что приютился в амбразуре крепостной стены… Возможно, сегодня первый день согласия между людьми и животными.
Кассандра. Ты много говоришь лишних слов. В тревоге рок, о Андромаха!
Андромаха. Волнуются девушки, у которых нет мужей. Твоим словам не верю.
Кассандра. Напрасно. Ах, Гектор возвратился в ореоле славы к своей обожаемой жене… А паралитики, сидя на своих скамейках, воображают, что они бессмертны… Но вот рок открыл глаза… потягивается… Да, в такой день возможно, что на земле наступит мир… А рок плотоядно облизывается от удовольствия… Да, у Андромахи будет сын… И всадники наклоняются и ласкают котят на крепостной стене… Рок подходит…
Андромаха. Молчи!
Кассандра. Он тихо поднимается по лестнице дворца. Он мордой толкает дверь… Вот он… вот он…
Голос Гектора: «Андромаха!»
Андромаха. Ты лжешь… Это Гектор! Кассандра. А кто говорил тебе другое?
Андромаха. Гектор!..
Гектор. Андромаха!..
Обнимаются.
Привет тебе, Кассандра. Будь добра, Париса позови. И как можно скорее!
Кассандра медлит.
Ты хочешь что-то сказать?
Андромаха. Не слушай ее!.. Она скажет что-либо страшное.
Гектор. Говори.
Кассандра. Твоя жена носит ребенка. (Уходит.)
Гектор, обняв Андромаху, подводит ее к каменной скамье, садится рядом с ней. Короткое молчание.
Гектор. Сын? Дочь?
Андромаха. А кого ты хотел создать?
Гектор. Тысячу сыновей… Тысячу дочерей!
Андромаха. Почему? Разве ты обнимал тысячу женщин? Тебя ждет разочарование. Это будет один сын… единственный.
Гектор. Есть все основания думать, что будет сын. После войн родится больше мальчиков, чем девочек.
Андромаха. А перед войнами?
Гектор. Забудем о войнах… забудем и об этой войне… Она окончилась. Унесла твоего отца, брата, но вернула мужа.
Андромаха. Она слишком милостива. Но она возьмет свое.
Гектор. Успокойся. Мы ей больше не предоставим такого случая. Сейчас я тебя покину, чтобы там, на площади, торжественно закрыть ворота войны! Они больше никогда не откроются.
Андромаха. Закрой их. Но они все равно откроются.
Гектор. Ты даже можешь сказать, в какой это будет день?
Андромаха. В день, когда хлеба позолотятся и согнутся под тяжестью зерна, когда виноградные грозди нальются соком, когда жилища будут полны счастливыми парами.
Гектор. И конечно, мир полностью воцарится на земле?
Андромаха. Да. А сын мой будет сильным и прекрасным.
Гектор (целует ее). Твой сын может оказаться трусом. Трусость может сохранить его.
Андромаха. Он не будет трусом. Но я отрежу ему указательный палец правой руки.
Гектор. Если все матери отрежут свои сыновьям указательные пальцы правой руки, все армии мира будут воевать без указательных пальцев… Если они отрежут им правые ноги, армии будут одноногими… если выколют им глаза, армии будут сражаться слепыми, — но армии будут всегда. В сражениях воин будет на ощупь искать горло и сердце врага.
Андромаха. Я, скорее, убью его.
Гектор. Мать только так может не допустить войн.
Андромаха. Не смейся. Я могу убить его еще до его рождения.
Гектор. Разве ты не хочешь взглянуть на твоего сына хотя бы только одну минуту, одну-единственную минуту. Потом ты поразмыслишь… Увидеть своего сына?
Андромаха. Меня интересует только твой сын. Потому что он твой, и именно потому, что он это ты, я и страшусь… Ты не можешь себе представить, как он похож на тебя… В своем теперешнем небытии он приносит то, что вносишь ты… Бывает йежен он и молчалив, как ты. Если ты любишь войну, он тоже ее полюбит… Ты любишь войну?
Гектор. К чему этот вопрос?
Андромаха. Сознайся, порой ты ее любишь.
Гектор. Если можно любить то, что лишает вас надежды, счастья, самых дорогих существ…
Андромаха. Ты не представляешь себе, как хорошо это сказано… Да, порой ее любят…
Гектор. Да… Если тебя соблазняет вера в ту миссию, которую, сражаясь, ты выполняешь по воле богов.
Андромаха. Ах! Ты сам чувствуешь себя богом во время сражения?
Гектор. Часто я чувствую себя меньше чем человеком. А иногда просыпаешься утром и, удивленный, словно переродившийся, оглядываешься вокруг. Тело, оружие словно иного веса и сплава… Тебе кажется, теперь ты неуязвим. Испытываешь какую-то нежность, весь ею полон. Это особая нежность сражений. Ты нежен потому, что беспощаден, в этом, должно быть, и есть нежность богов. К врагу приближаешься медленно, почти рассеянно, но нежно. Стараешься не раздавить козявку, и комара отгоняешь так, чтобы не убить. Никогда человек так не ценит своей жизни…
Андромаха. Потом появляется противник?..
Гектор. Да, потом появляется противник, страшный, брызжущий пеной… Его жалеешь. За этим яростным оскалом рта, за яростным взглядом видишь всю беспомощность и преданность жалкого чинуши, несчастного мужа и зятя, чьего-то бедного родственника, охотника до вина и маслин. И начинаешь любить его. Любить его бородавку на щеке, его бельмо на глазу… Но он упорствует… И тогда ты убиваешь его.
Андромаха. И, подобно богу, склоняешься над его бедным телом. Но мы не боги и не в силах вернуть ему жизнь.
Гектор. Даже не склоняешься. Времени нет. Другие ждут тебя. Другие, с такой же пеной на губах и с таким же взором, полным ненависти. Такие же, которых ждут дома их семьи, маслины, мир.
Андромаха. И их тоже убивают?
Гектор. Убивают. Такова война.
Андромаха. Всех? Убивают всех?